Надгробие для живых

— Дома многоэтажные. Ну, девятиэтажные там, семнадцатиэтажные и прочие. А были ещё такие, которые под облака уходили! Их так и называли: небоскрёбы.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Да отовсюду. Бабушка ещё в детстве мне про них рассказывала: она родилась тогда, когда люди с поверхности на связь выходили. Плюс нам в школе объясняли, как оно всё раньше было.

— Круто…

— А вас что, этому не учили?

— Охотников точно нет. Нас в детстве учили оружие держать и правильно ногу ставить, чтобы снег тише хрустел.

— Жестоко, но я понимаю. Выживание, все дела…

— А откуда вы в бункере еду берёте?

— О-о, парень! У нас там всё схвачено. Даже животные есть! Ты таких сейчас на поверхности не найдёшь!

— Серьёзно?

— Конечно! Погоди, дай-ка секунду, — он залез в рюкзак. — Как знал, что стоит взять несколько лишних банок. Лови.

Он кинул мне в руки какую-то железную банку без крышки. Что ещё за шутки.

— Свинина! Она в такой банке может годами храниться где угодно, и ничего с ней не станет.

— А открывать как?

— Так ножом! Надавил и пошёл по кругу. Это тебе на завтрак, за то, что поддержал план.

Как и посоветовал Джон, я попробовал открыть банку с помощью ножа, что вышло на удивление легко. Внутри оказался розовый замёрзший кирпич, застывший в жире, но несмотря на вид, пахло чудесно.

— Только разогрей для начала. Тушенку холодной есть крайне не рекомендую.

— Я уже понял. И что, прям так можно?

— Ну да, это ж металл. Не расплавится.

Я поставил банку максимально близко к костру и через пару минут жир растаял и забурлил, раскачивая большой кусок мяса. Я попробовал небольшой кусок и просто не поверил, что бывает такой вкус.

— Это божественно!

— И это-то без хлеба! Мечта любого, скажу я тебе. Но дают такую у нас редко: запасают на случай чьего-то ухода или какой-нибудь чрезвычайной ситуации.

— Какие в бункере ещё могут быть проблемы? Сиди себе, радуйся, что не снаружи!

— Ну, помню, как кто-то пролез в систему вентиляции, народ начал чуть ли не с ума сходить. Мы три дня искали, что это было, а оказалось, что датчики движения дали сбой из-за скачка напряжения. Казалось бы, такая мелочь, а почти хаос начался.

— У нас так тоже напряжение скакало. Когда зимой буря начинается, купол искрил порой.

— Потому часть людей в бункерах и укрылась. Представь, если бы из-за этих искр в других куполах случился сбой, и все внутри мгновенно погибли? Кому возрождать цивилизацию? Ты ешь давай, нам идти скоро.

— А долго?

— Как получится. Лень может и является двигателем прогресса, но не в нашем случае. Сара может быстро устать и тогда придётся остаток дня проводить на привале. Было бы намного проще, иди мы подготовленной тройкой.

— Она не уйдёт.

— Это и слепому видно. Ей хочется показать себя и хотя бы для самой себя казаться полезным членом общества. Да и чего тут: я и сам бы поступил так же. Уж всяко лучше, когда она старается принести пользу, а не ворует где попадётся.

— У вас не воруют?

— С нарушителями разговор короткий. Дверь открыта, иди гуляй. Главная разница между изгнанным и ушедшим в том, что вторым дают вещи в дорогу.

— Да уж, — говорить хотелось всё меньше: завтрак стынет. Пока я ел, Кас вернулся и со своим обычным видом сел рядом.

— Ну как?

— Направление-то верное, только я не знаю, как ты собираешься идти дальше.

— А что там?

— Лес.

— Ещё один?

— Да нет, похоже, уже тот самый.

— Ну, так и чего?

— Так и чего?! Мы в том лесу десяток людей потеряли, а ты собираешься в три с половиной человека пройти сквозь весь лес! Ты хоть представляешь, какую площадь он занимает?!

— А обойти?

— Ты тупой или притворяешься?

— Понял. А как вы туда ходите?

— Там только один раз были: когда десятерых и потеряли, — сказал я. В него лет семь никто не ходит.

— Интересно, почему мне об этом никто не сказал… А если попробовать пройти без лишнего шума?

— Это рулетка: мы можем никого не встретить, а можем в первые же часы попасть на хищников: роевики, ветвелапы, доппельгангеры. Ночью ещё и местные лунатики подтянутся. Это я молчу про растущий там бритволист. Ботинки с защитой есть только у Сэма, а вы двое, полагаю, с таким даже не сталкивались.

— Допустим, что у меня и у самого есть защита, — Джон ударил ботинком о ботинок и раздался слабый лязг. — У тебя, Кас, я так понимаю, специально защиты нет, а Сара… вот это уже проблема. Теоретически, если она воровка, это может говорить о тихом шаге?

— Я не воровка! — вернулась откуда-то Сара. — Это не по моей вине происходит. Оно… оно само!

— Клептоманка что ли?

— Да хватит обзываться!

— Я и не обзываюсь. Клептоманы не могут устоять перед соблазном стащить что-нибудь: бесполезная ли это безделушка или что значительнее — всё едино. Был у нас такой: у него еженедельно из тумбочки вытаскивали столовые приборы, а он ещё так краснел стыдливо. Честное слово, его даже жалко становилось!

— И что мне с твоей криптоманией делать?

— «Клепто», а не «крипто»… не знаю! Это вроде как-то лечится, но я военный, а не психолог. Ну, почти военный.

— Как-то ты для военного слабо вооружен.

— Потому и почти.

— Может, пойдём уже? — спросил я, утомлённый их разговорами.