Надломленные души

Лана ускорила шаг. В первые дни она могла пробежать не больше километра, а потом начинала задыхаться. Раздраженная, она спросила совета у Лювны, и та охотно объяснила правила для начинающих спринтеров: как работать над ритмом, дыханием, положением рук. С тех пор, строго следуя рекомендациям, Лана значительно продвинулась и открыла для себя удовольствие от приложенного усилия, преодоления себя, от того, чтобы выжимать из организма максимум, а потом испытывать наслаждение от живительной усталости, которую ощущаешь во всех мышцах после душа.

Равномерный звук кроссовок о беговую дорожку ее гипнотизировал, и она впадала в полубессознательное состояние, вроде транса. Внезапно из купы деревьев выбежал кто-то и налетел на нее. С громким криком она упала на землю.

«Только не паниковать, сохранять ясность мышления, понять, что происходит, отражать удары, защищаться», — пронеслось у нее в голове за долю секунды. Но Лана делала только первые шаги в искусстве боя и не чувствовала себя способной вступить в рукопашную с агрессором.

Охваченная страхом, она отвернулась от напавшего и закрыла лицо обеими руками.

— Ну-ну, без паники! Это же я! — Перед ней стоял Димитрий и насмешливо улыбался.

— Димит… ты меня напугал.

— Прости… Я тебя не заметил.

— Но что ты здесь делал в такой час? — с трудом выговорила Лана, смиряя бешеный стук сердца.

— Я-то… я возвращался.

— Возвращался? В такое время?

— Да. Решил немного прогуляться ранним утром. Просто необходимо было побыть одному.

Лана поднялась с земли, отряхиваясь.

— Я правда очень сожалею.

На самом деле юноша казался слегка раздосадованным, что нарушили его уединение, и это отчасти противоречило его извинениям.

— Да ерунда, нет проблем, — проворчала она, недовольная тем, что обнаружила перед ним свой испуг.

— Ладно, давай присядем, тебе нужно отдышаться.

Они уселись на лавочку.

— И часто ты вот так прогуливаешься по утрам… чтобы побыть одному?

— Нет. Вернее, иногда. Мне порой требуются минуты полнейшего покоя.

— Значит, у прекрасного Димитрия есть своя темная половинка?

Он улыбнулся, польщенный.

— Скорее, теневая половинка. Да у кого ее нет?

Лана ничего не ответила. Ее тайная половинка еще не была готова показаться, во всяком случае сейчас.

— Раз об этом идет речь, стало быть, возможности Института ограниченны?

— Да Институт и не ставит себе целью избавить нас от темных сторон. Напротив, он учит нас, как нам с ними жить, учит ими пользоваться. Помогает идентифицировать себя в темноте.

Девушке ответ показался интересным.

— А ты, значит, бегаешь по утрам?

— Да, хочу вновь… обрести форму.

— Спорт — очень важная штука. Но, судя по всему, ты не очень-то пока преуспела в тонкостях крав-маги? — рассмеялся он.

— Именно так. Ну, поиздевайся, поиздевайся, воспользуйся своим преимуществом.

— Да ладно, не обижайся, я просто слегка подкалываю. Ну и как тебе здесь, нравится?

— Нравится. Пока я чувствую себя слегка оглушенной от всего, что увидела тут и услышала. И еще опьяненной возможностью заново переделать свою жизнь.

— И сделать удачный старт.

— Да. А сколько времени ты уже в Академии?

Димитрий наклонился завязать шнурок, но в этом чисто механическом жесте Лана усмотрела желание скрыть некоторое стеснение от того, что речь зашла о чем-то сугубо личном.

— Довольно много, — сказал он тоном, в котором сквозило нежелание распространяться на эту тему.

Завязав шнурок, Димитрий встал со скамейки:

— Хочешь, кое-что покажу?

Она тоже поднялась и последовала за ним. Когда они вошли в рощицу, в момент, когда она меньше всего этого ожидала, Димитрий вял ее за руку.

«Наверное, он собирается меня куда-то повести», — объяснила она себе этот жест, но все же была тронута его предупредительностью.

Так они вместе прошли до небольшого пруда, о котором Лана прежде не знала.

— Только старайся не шуметь, — прошептал он.

Димитрий, сжав еще сильнее пальцы девушки, заставил ее присесть, потом поднес палец к ее глазам, показывая ей направление, куда она должна была смотреть — в определенное место пруда.

Она старательно глядела в нужную сторону, но ничего не могла рассмотреть. Тут Димитрий несколько раз испустил странный звук. Лана хмыкнула. Он повернулся к ней с нахмуренными бровями и жестом приказал ей вести себя тихо.

Они продолжили наблюдение, и через несколько секунд появились несколько уток и с шумом бросились в воду. Это было целое семейство — утка с селезнем и восемь утят, тихонько скользивших по водной глади, напоенной утренним паром, словно пруд с трудом просыпался после бурной ночи, неохотно отдавая свое дыхание. В прозрачной воде легко угадывались движения лапок малышей, обеспокоенных тем, что они не поспевают за матерью.

Лана и Димитрий долго следили за ними глазами, растроганные этой сценой.

— А вот и мой любимчик, — прошептал парень, показывая на замыкающего.

Этот утенок казался более живым и смелым, чем остальные. Он не боялся отстать, держался на некотором расстоянии от стайки, чтобы исследовать окружающий мир, но потом все же спохватывался и бил изо всех сил лапками, чтобы войти в привычную семейную колею.