Надо же, как интересно получилось (СИ)

Мои слова теряются в беззвучии этого места, как кофе растворяется в кипятке. Я внимательно всматриваюсь в мрак в поисках одной конкретной особы, но та, по всей видимости, считает, что совсем не время ей появляться сейчас. Чувствуешь, что в моём поведении не так, малышка? Ты же сама меня позвала сюда, я не особо жажду окунуться в собственный кошмар.

Детские шажки, не громкое дыхание, которое в тиши кажется особенно ярко звучащим, звонкий – отнюдь не радостный – смех, пугающий до дрожи.

Что-то внутри меня рвётся наружу, скребётся об рёбра, словно об дверь, твёрдой хваткой держит горло, пытаясь заставить подчиниться и упасть вниз.

Вина.

Но я здесь не для того, чтобы чувствовать вину и этот страх снова. Да, я виновата. Да, я не справилась. Не смогла, не уберегла, не… Ещё очень много “не” в этом списке.

Но толку от того, что я в своём сожалении прячусь в раковину, дрожа в страхе перед призраком своего прошлого?

Сестрёнка…

— Это нечестно, – заявляет неожиданно появившееся дитя, толкая меня в бок. Зажившие вроде как царапины от когтей адской собаки заходится болью и даже начинает немного кровоточить. Приходится напомнить себе снова, что это всего лишь сон. Боли и ужаса, почти всепоглощающего, это не убирает, но немного легче становится. Морально. – ты же погибла! – обвиняюще продолжила она, показывая пальцем в мою сторону, и я могу поклясться, что видела подобие слёз в её горящих глазах. – Почему… почему мы не встретились? Почему ты не со мной?

В груди заворочалось острое сожаление на грани жалости. Господи, она же совсем ребёнок.

Я через силу улыбнулась, протягивая к ней руки, а не отшатываясь как обычно. Улыбка отдавала горечью, этот привкус витал в воздухе и оседал на языке, заставляя чувствовать тошноту.

— Прости меня, Бель. – говорю я, и девочка недоверчиво замирает, смотря на меня теперь уже туманно серыми глазами. – Прости меня, прости.

— Ты… не уберегла меня… – уже нерешительно продолжает она, делая всего один маленький шаг в мою сторону.

Мне этого достаточно, наклоняюсь немного вперёд, падая на колени, им больно, но я не обращаю на это никакого внимания, потому что я уже притянула малышку за руку, сжав в осторожных, но крепких объятиях. В сознании громко взвыло что-то, отвечающее за страх, но я стойко это проигнорировала, не разжимая объятий, продолжая прижимать Бель к себе.

— Прости меня, прости… – мой голос звучит глухо, и боже, как глупы мои извинения. Кому будет лучше от них, если из-за меня она погибла?

А кому будет проще, если ты доконаешь саму себя своим чувством вины, Элис?

— Мне так жаль, Бель, сестрёнка. – говорю я, а по щекам катятся слёзы. Когда я успела начать плакать? Да это и важно. Важен лишь этот дрожащий, настороженный комок ненависти ко мне в моих объятиях. У неё есть все права злиться, эта тварь пришла из-за меня, потому что именно я заметила и что более важно увидела её на нашей прогулке; именно я должна была быть рядом с малышкой, чтобы защитить, но меня не было. Так я ещё, к тому же, умудрилась и забыть всё это к тому же. – Я так виновата, малышка. Я должна была тебя защитить.

Как бы я это сделала, будь мы вместе тогда, в момент нападения на неё, я не знала. Возможно, заслонила бы собой, дав ей немного времени.

Всё равно ведь животинка пришла по мою душу.

“В прошлый раз ради тебя умерла твоя сестра, чья очередь на этот раз?”

Пришлось прикусить губу, чтобы болью подавить в зачатке что-то подозрительно напоминающее скулёж.

— Да, должна. – подозрительно тихо соглашается она, не пытаясь отойти от меня, вырваться из моих рук.

— И у тебя есть полное право ненавидеть меня, – добавляю я.

У меня, собственно говоря, тоже.

— Я не ненавижу тебя, сестрёнка. – звучит глухо мне в ответ. Малышка уткнулась мне куда-то в плечо, отчего её голос звучит не так чётко.

— Но сильно злишься. – не вопрос – утверждение.

— Уже нет. – бормочет она, удивляя меня. – Уже – нет.

Хотя на самом деле, в этом нет ничего удивительного. Бель – не мстительный дух, она и вовсе не дух даже. Лишь порождение моих воспоминаний, воспоминаний первой Элис, припорошенное нашим общим чувством вины и чувством непонимания-непринятия.

Вот что имел в виду Люцифер под тем, что мне не стоит подпитывать её образ.

Она не настоящая.

Моё подсознание считало, что она должна была меня ненавидеть и она ненавидела, пугала, причиняла мне боль, мстила, но на самом-то деле я никогда и не имела над ней никакого контроля, что подтверждает то, что стоило мне снова впустить прошлое в свою жизнь, как она также сменила линию поведения. Образ, построенный на основе воспоминаний и внутренней боли от потери дорогого мне человека. И вины, чего уж греха таить.

Хотя, это даже грустно, что она нереальна. Неприятно было бы осознавать, что настоящая Бель тоже желала бы мне смерти, но было бы неплохо получить прощение не только от иллюзорной копии сестрёнки.

Прости меня.

***

Я не знаю, сколько мы просидели, обнимаясь с сестрёнкой, в моём сне, но в какой-то миг она исчезла, попросту растворившись в темноте, распадаясь на кусочки, которые разлетелись, как бабочки.