Надо – значит надо!

Они уже в годах, но держатся молодцом. Мы заходим в кабинет — я, Чурбанов, Гурко и Большак.

— Присаживайтесь.

Мои советники садятся, и я разливаю всем узбекский коньяк. Покупаю отборный, марочный, сумасшедший. Сам практически не пью, но дорогих гостей угощаю.

— По вкусу, как французский, — усмехается Платоныч.

Мы смеёмся.

— Это не тот же, — говорю я.

— Но терруар ни с чем не перепутаешь.

— Гена твой, — кивает Чурбанов, — не написал, как Горбачёва увольняли.

— Ничего, мы же знаем, — усмехаюсь я.

— А потомки не будут знать. А это лично я, между прочим, с Андроповым договаривался, чтоб его по-тихому и без следствия уволили.

— Да я с ним потом в Госплане встречался много раз, — киваю я.

— Ну, да-да, он там долгое время сидел, — подтверждает Юрий Михайлович.

— Юбилей будешь отмечать? — спрашивает Гурко, смакуя янтарную жидкость.

— Так сорокет же не отмечают, — пожимаю я плечами.

— Надо отмечать, — говорит он. — Обязательно надо.

— Ну, раз надо, давайте отметим, — соглашаюсь я. — Партия сказала надо, комсомол ответил есть.

Я уже знаю чего они от меня хотят. И я уже думал об этом, но решение ещё не принял.

— Ну что, Егор Андреевич, суперчеловек, или кто ты там? — кивает Чурбанов. — Нам как раз такой и нужен. Говори, надумал ты или нет?

— Егор, — хмурится Большак. — Чего тут думать? У нас лучшего кандидата нет. Хочешь или не хочешь, нужно идти.

— Дядя Юра, так возраст. Народ скажет, мальчишка желторотый.

— А ты хочешь, чтоб как за океаном? Там на носилках в Белый дом заносят. Хороший у тебя возраст. Деятельный, энергичный. Опыта тебе не занимать, ты вон с детства на высоких постах, считай, вся грудь в орденах. Двадцать лет назад возраст тебя не смущал. Если ты сейчас кандидатуру не выставишь, то через шесть лет у конкурентов тоже подрастут кандидаты, а учитывая их методы, в следующем цикле будет жарко.

— Юрий Платонович прав, — соглашается Гурко. — Тем более, ты сейчас на высоте. У тебя столько личных, практически, достижений, что против тебя просто некого ставить. Сейчас ты пройдёшь с гарантией. Ты и программу реформ курировал, и кибернетизацию систем управления, нейросети в планирование внедрял, национальную операционную систему, интерсеть, опять же, все эти телефончики модные. Молодёжь однозначно за тебя вся поголовно. Ты кумир. Дуров в интервью для «Жэньминь Жибао» вчера отметил твой вклад.

— Да, бросьте вы. Это знаете, всё очень такое повседневное.

— Опять же, нужно с немцами решать, просят разрешить объединение.

— Ну, — усмехаюсь я, — немцу мы генерал-губернатором Трыню поставим, да Юрий Платоныч?

— Какого ещё Трыню? — изумляется Гурко.

— Это сын Юрия Платоновича, — объясняет Чурбанов. — Он же служит в ГСВГ.

— А, Андрей Юрьевич, да-да, знаю, очень положительный молодой человек. Хочу сказать, что и китайским товарищам было бы лучше, если бы Егор Андреевич выдвинул свою кандидатуру, потому что демсоюзовцы будут заградительные меры расширять. А если уж зашёл разговор о Германиях, то если мы только намекнём, что готовы начать рассматривать вопрос объединения, они сразу притухнут по долгосрочным газовым контрактам, и мы сможем это перед выборами себе в актив записать.

— Давай, Егор, скажи «да», — кивает Платоныч, — выпьем коньяку, скрепим нашу договорённость и пойдём к столу. Скоро уже речь президентская начнётся. А второго числа ты пойдёшь к руководству партии и начнёшь заниматься предвыборными делами. Ну а мы, в меру своих, сил будем тебе помогать. Может, ты думаешь, что от нас, как от пикейных жилетов, уже толку мало, но кое-чем мы ещё можем помочь. У Марка Борисовича вся нижняя и половина верхней палаты по кармашкам разложены, не говоря уже о партии. Да у него даже в Демсоюзе куча народу на крючочках. Так что мы тебя выдвинем на раз-два, с полной поддержкой всех фракций.

— Ну, в способностях и связях Марка Борисовича я убеждался много раз, так что знаю это дело не понаслышке, — усмехаюсь я, наливая себе на донышко коньяку. — И каждого из вас неоднократно видел в деле. Ладно, друзья, вот вам моя рука. Кубок то есть. Если б кто посторонний сказал, я бы усомнился, а вот вашим словам верю. Верю и подчиняюсь. Буду баллотироваться, если нужно для дела.

— Мужчины, — заглядывает Наташка. — Пойдёмте к столу. Уже время.

Мы сидим в большой гостиной нашего загородного дома. Самая большая радость — то что рядом близкие, которые идут со мной плечом к плечу многие годы. На столе «оливье», холодец и всё остальное, так же, как и тридцать первого декабря семьдесят девятого, когда вопреки всем известным законам природы я тут появился. И приготовлены все эти блюда теми же руками — мамы и Наташки. Ну, ещё и Сашка помогала, но она та ещё повариха, где сядешь на неё, там и слезешь.

Пахнет ёлкой и мандаринами, потрескивает огонь в камине, настроение отличное. Я оглядываю своих близких и друзей. Хорошо.

— Наташа, а Галя звонила? — вдруг спохватывается Чурбанов.

— Звонила полчаса назад, — улыбается Наташка. — Всем привет передавала. В Баку тепло. Еда по-прежнему шикарная.