Надоело говорить и спорить

• Все они стремились к одному – к максимальному личному выживанию. Я недавно видел фотографию всего клана моего шефа: на фоне дачи стоят доктора наук, директора институтов. Ни одного рядового. Ни одного неустроенного. Без «Мерседеса» ни одного.

• Утром в пятницу, 10 февраля, было обсуждение моего сценария «1945 год». Я приехал немного пораньше. Элеонора сказала:

– Умер Устинов. Радио сменило программы.

– Почему Устинов?

– Он отменил поездку в Индию.

На том и порешили. Прошел редсовет. Прискакала Г. Шергова – то же! Но подошел Мелетин:

– А вот та сторона коридора имеет другое мнение.

– Кто?

– Сам.

Только потом, стоя у Манежа на красный свет, я увидел белый «Мерседес-7777», полный возбужденных людей, а за рулем Нонну Щелокову – улыбка, ликование от уха до уха – и понял: Андропов.

• Я захожу в комнату, где на кровати лежит один из моих учеников. Перед ним – деревянная стена, рядом с ним – ящик гвоздей «сотка». Стена вся утыкана брошенными, как ножи, гвоздями.

– Портишь имущество? – сказал я.

– Порчу, – сказал он, продолжая метать гвозди.

• Врачи – как поэты – ревнивы, но обсирают друг друга посерьезней.

• Коля из группы захвата «Каскад». Ранение в голову. Пуля прошла под лобовой костью и вышла рядом с глазом. Вторая порвала перикард сердца. Были и еще ранения. «Никто не думал, что я выживу. Жене сказали – один шанс на тысячу. Если будет жить – слепой и обездвиженный. Жена в тот же день побежала в загс и развелась. Коля выжил. «Но это – тяжелей пули», – сказал он.

• Женя приехал и сказал: «Херово, Юра, херово».

• – Твой так определил: «Если думают о стране и партии – назовут Михаила Сергеевича. Если думают, как бы зажать все и дальше, – Гришку. Если думают о своей колбасе – завгара».

• Грузин:

– На первую залезаю – устаю. На вторую – уже голова кружится. На третью – сознание теряю.

Врач:

– В вашем возрасте уже нельзя так увлекаться женщинами.

Грузин:

– Я имею в виду ступеньки.

• Как ни странно, перед смертью Ю.А. распространился анекдот:

– Почему прошлый генсек ездил туда-сюда, а нынешний никуда не ездит?

– Потому что тот был на батарейках, а этот от сети.

• Похороны были во вторник.

Самое поразительное в том, что уже в 9 утра в среду по городу разъезжали грузовики и срывали все цитаты из предыдущего генсека.

• Психически ненормальные дети. В предвидении снятия отца сменяли квартиры, заготовили шмотки, шестьдесят пар обуви. Но через день он уже стал «выдающийся деятель ленинского типа».

• Когда подошла Тэтчер, он не знал, что сказать, косился на Громыко. Прятал глаза. Главы подходили с соболезнованиями, но он принимал их приход как поздравления к восшествию.

Все они слетелись сюда для того, чтобы своими глазами убедиться – правда ли? Не врут ли? Нет, правда. Нет, не врут. Ликование!

• Весна похожа на развод – открывает всю грязь.

• А если мы сделали что-нибудь не так, то вам ответят те, кто нас сюда послал.

• Симптоматичный анекдот этого времени.

Человек идет на похороны в Колонный зал. Его останавливают:

– Пропуск.

– Какой пропуск? У меня абонемент.

• Два киргиза: «Появилась хищная большая птица. Дельтаплан называется. Восемь раз в нее стрелял. Только после этого человека выпустила, а сама улетела».

• В армии я был начальником БСЛ (большой совковой лопаты).

• Субботник. Нинон:

– Сейчас придем в редакцию, тряпками повозим по столам, чаю попьем, и все. В одиннадцать уже свободны.

Теща:

– Как это так? Почему так коротко?

– Такой у нас порядок.

– В соседние учреждения пойдите, им помогите.

• У матери два будильника – тихий и громкий. Тихий стоит возле уха и будит. А громкий поставлен на TV и заведен на 5 минут позже. Когда звонит, даже подпрыгивает от возмущения, что не встают. Вот уж тогда мать, кряхтя, встает и ложится на ковер – делать ежеутреннюю физкультуру. Она сначала смотрела эти утренние телемучения несколько скептично, потом втянулась, потом поверила, что все хорошее, что связано с ее здоровьем, – это от утренней зарядки. И, кстати, вполне возможно, что это именно так. Я настоял, чтобы матушка ходила пешком до метро, и она делает «перерывы» для транспорта только в скользкую погоду.

• Мы кричим – осень, осень, а листья падают уже в июне.

• Отменяются карточки после великой победы,

Аденауэр в городе Бонн нагнетает очаг,

На Тишинской толкучке – трофейные велосипеды,

А майор Откаленко покуривает на кирпичах.

• Надежды нет. Исполнились надежды.

• Не может быть у счастья счастливого конца.

• А мужчинам – не конфеты,

А мужчинам – коньяки,

Золотые эполеты

И большие рюкзаки.

• Так прощай, моя свобода:

Навалявшись на песке,

Я иду по переходу

С черным ножиком в руке.

• Палачи и убийцы знают о человеке больше, чем скрипачи и монахи.

• И звездами, как яствами,

Уставлен небосклон.

• Боже, дай мне одиночную, отдельную, штучную смерть.

• И никто из нас, никто —

Ни поэт и ни философ —

Не узнает, не поймет,

Кто же первым дернул шнур.

• Когда любая чепуха —

Цветок в полупустом стакане,

Полунадкусанный сухарь,

Полу-Тамара, полу-Таня,

И по колено в смерти жизнь,

Бредущая в полубольнице —

Теперь во тьме тебя лежит

И вечно призвана храниться.

• Что-то плохо все у нас.

Мы поедем в Каунас,