Надрывы

На пятидесятый день Мелт понял, что это конец. Пять часов назад он съел последнюю порцию спецпайка, только что рассосал последнюю таблетку связанной воды. Переложив в карман цифровой бинокль и нацепив на правую руку автодоктор, Мелт выбросил прочь ненужный рюкзак. Мысли путались в голове, переплетались с фантастическими образами и растрепанным ураганом метались по больному разуму. Ноги почти не слушались, капитан шел, скорее, по привычке, приобретенной за полсотни дней пути. Более двух тысяч километров по раскаленному песку — безрезультатно. Без-ре-зуль-тат-но! Мелт остановился и раздраженно пнул неподвижно застывшую ящерицу. Постояв пару минут, надрывно вдыхая и выдыхая горячий воздух, капитан неуверенным шагом пошел дальше.

Сознание окончательно потеряло связь с реальностью, рисуя изумительные картины безбрежного озера, где так много ВОДЫ! Надо туда! Скорее! Плыть! Капитан упал в песок и начал загребать его руками. Рот набивался мелкой песчаной пылью, Мелт кашлял, выворачивая наизнанку легкие, но наваждение не проходило. Постепенно движения становились все более медленными и вялыми, капитан понял, что ему не доплыть, что берег слишком далеко и нужно просто тихо уйти на дно…

Под влиянием нескольких электрических разрядов автодоктора нервная система встрепенулась, и капитан на несколько мгновений пришел в себя. Он знал, что идти больше не в силах. Слабеющей рукой из кармашка на поясе он достал сигнальную шашку и с трудом отшвырнул ее на несколько метров. Компьютер дистанционно подал сигнал, сработало пусковое устройство, и в небо устремился ярко-зеленый луч света, который был виден с расстояния более ста километров. В угасающем мозгу мелькнула последняя мысль: "…ец, это конец"- и Мелт потерял сознание.

Тревожно заурчал автодоктор, пытаясь стабилизировать истощенный организм. Но вера покинула капитана, и даже надежда уже едва-едва теплилась в пока еще живом мозгу.

***

— А есть еще одна очень странная вещь, внучек. Верой называется. М-да…

Вера…

“…растрепанные худенькие веточки надежд и стремлений связываются воедино с помощью одной лишь ленты непоколебимой веры. Казалось бы, абсолютно недостижимые цели обретают реальность, стоит лишь поверить в себя и свои способности. Совершенно неперспективные сражения выигрываются, если каждый солдат верит в свой клинок и в победу.

Вера приходит на помощь там, где не могут помочь ум, сила, деньги и вообще что-либо еще. Но и она не всесильна, малейшая трещинка сомнений и непоколебимое с виду здание рушится, словно карточный домик. Часто веру заменяют знанием, но там где господствует вера — нет места знанию. Это непримиримые соперники, и когда-нибудь один из них с предсмертным хрипом рухнет в небытие, ломая пространство и время, но тогда и второй долго не продержится на единоличном троне. Когда это случиться… Темные времена настанут для мира. Кровавые и неспокойные. Тогда пламя революции, для которой человечество будет лишь дровами, с ревом сметет все моральные устои и законы, ветер перемен унесет остатки, а дождь, спасительный, но запоздалый, успокоит разгоряченные руины.

Но пока вечные враги все еще воюют с переменным успехом, не задумываясь о последствиях, не оглядываясь на потери, не заботясь о жертвах. Высшие законы толкают их на противостояние, а время уходит… Время не замечает ничего, оно целиком поглощено собой…”

Глава 2

"Во мгле, в плену неведомой вины,

Метался он, свои мученья множа.

Безвыходность!..

Но вдруг, мечту встревожа,

Забрезжил дальний свет из-за стены…"

Мигель Эрнандес.