***надцать лет спустя

Голос у неё оказался противно писклявым, будто горло перехватило. И сразу обострились все сомнения, которые последние дни тщательно, хотя и безуспешно давила – он же не избегает её, нет! Просто времени совсем мало прошло, столько дел накопилось. Да и родственники хотели убедиться, что с ним всё в порядке. Это она твердила, как мантру, подспудно обижаясь на невнимательность Сашки. Оттого неуверенность в его чувствах временами мелькала досадливой мошкой. Может, за этот год он её разлюбил? Встретил другую, старше, красивее и влюбился, а её, Ларису, забыл? И ведь умом понимала, что вряд ли в части на территории, где идет война, такое уж засилье красоток, но полностью отделаться от таких мыслей не могла.

- Нет. Я сам не знаю, куда еду, и как там будет, поэтому тебя с собой пока не потащу, - заметив, как серые глаза начали набухать слезами, крепко сжал Ларку, горячо шепча на ухо. – Ну, подумай сама, у тебя же учеба, меня целыми днями дома не будет. Да и какой там будет дом, тоже без понятия, может, поначалу буду комнату в общаге снимать. Рядом не будет никого, ни родни, ни друзей, что ты там делать будешь?

- То же, что и ты – работать. – Слезы всё-таки начали капать, горячими дорожками расчертив побледневшие щеки. – Я на заочное переведусь, буду два раза в год только на сессию приезжать, зато мы вместе будем!

И сжала руки на его шее крепко-крепко, будто от силы объятий зависело его решение. То, что он уже всё решил, Лара прекрасно понимала – не первый раз он ставит перед фактом, особо не прислушиваясь к её доводам. И только раз из-за этого они серьезно поругались – когда Сашка заявил, что не будет бегать от военкома и пойдет служить. Тогда они три дня не разговаривали, и Лариса сама первая пошла мириться, потому что понимала, что он достаточно упрям, чтобы так и уехать на призывной. Ругала и себя за неумение правильно возразить, и его за ослиное упрямство и нежелание прислушиваться к чужому мнению, а пришла, потому что знала, что решение своё Сашка уже не поменяет, и ей остается его только принять. Или не принять.

Как понимала и сейчас – он уедет, оставив её здесь. После той бури радости и почти эйфории, в которой Лариса пребывала, когда увидела его на вокзале, это было особенно больно. Будто на полном ходу въехала лбом в закрытую дверь там, где её никогда и не было.

- Нет. Ты останешься здесь и будешь получать нормальное образование. Заочка не вариант, а с переводом в питерский ВУЗ будет очень много сложностей.

Одно дело понимать, а совсем другое – услышать самой то, что только подтверждало её сомнения и страхи, потому Лара не выдержала, оттолкнув Сашку, который продолжал обнимать и гладить по голове, как ребенка:

- Если надоела, так и скажи, хватит отговорки придумывать!

- Не ори. И психовать перестань.

То, что Чернышов терпеть не может, когда на него повышают голос, Лариса знала, но обида не только не дала говорить тише, но и заставила перейти практически на крик:

- Ты опять сам всё решил, тебя даже не волнует, что я по этому поводу думаю! А я живая, понимаешь, у меня тоже мечты есть, планы на жизнь!

- Значит так, сейчас уйду, а ты прекратишь истерить и попробуешь осознать всё, что я сказал. Я уезжаю послезавтра, до этого времени у тебя есть возможность подумать.

Ему очень хотелось с досады и злости садануть дверью, но сдержался. Не хватало только и ему самому, как девчонке, распсиховаться.

А Лариска всё же не дурочка, должна понимать, что если не сейчас, то потом всё – их засосет рутина, и нихрена больше не представится возможности сделать что-то действительно стоящее. Так и будут до самой пенсии жить в «хрущовке» и едва сводить концы с концами.

Через два дня он уехал. Лариса не позвонила и не пришла провожать.

2013 год

Как ни заманчиво было плюнуть на всё и уснуть, Чернышов аккуратно поднялся, стараясь не потревожить Ларису. Когда она уснула, он не знал, но подозревал, что вырубились они синхронно, иначе эта колючка ни за что не устроилась бы рядом.

Ларка на перемещение не отреагировала, лишь плотнее закуталась в простынь, наброшенную на плечи. Из-за ткани виднелся только кончик чуть вздернутого носа и недоуменно сведенные брови, делающие её похожей на обиженного ребенка. Пальцы продолжали судорожно сжимать трубку мобильного телефона, с которым она не рассталась даже во сне, боясь пропустить звонок из больницы.