***надцать лет спустя

Выруливая из мастерской на своей вновь ожившей машине, Лариса всё никак не могла перестать дергаться ещё по одному поводу – отправить забирать Марту от родителей пришлось Чернышова. Иначе никакими судьбами не получилось бы успеть во все запланированные места, а время репетиции Мартышки неумолимо приближалось. Конечно, можно было бы это дело сегодня пропустить, да и сама танцовщица на такой вариант активно намекала, но Лара была неумолима – одно дело пропускать из-за серьезных причин, а искать отмазки это прямой путь к тому, чтобы сразу бросить занятия.

Сашка никаких возражений не высказал, более того, даже не уточнил адрес дачи, заверив, что прекрасно помнит, куда ехать. Но вот реакция родителей, особенно мамы, Ларису крайне волновала. Слишком уж яркие воспоминания о тех давних временах…

Потому с предупреждением о замене извозчика позвонила отцу, он человек более выдержанный, к тому же ко многим вещам относился философски. Папа особых эмоций не проявил, разве что как-то странно хмыкнул, что спокойствия тоже не прибавило. Радовало только одно – папа был заядлым рыбаком, а не охотником, потому оружия в их доме не водилось, а от метко брошенной тяпки Чернышов увернется, в этом она была уверена. Но перестать дергаться так и не смогла. Наверное, оттого новость, что проект не утвержден в связи с отсутствием на рабочем месте главы управы, приняла с поистине олимпийским спокойствием, чем явно удивила ведавшую бумажками даму, приготовившуюся отражать возможный скандал.

Телефон зазвонил, когда Лариса спускалась с крыльца госучреждения, и единственный взгляд на экран наполнил мрачными предчувствиями и чем-то, похожим на страх. Будто ей снова пятнадцать, оно пришла с поздней прогулки и отчаянно надеется, что родители не учуют запах сигарет.

- Привет, мам, - в машину она села, но заводить не спешила, решив переждать грядущую бурю. А том, что она грянет, сомневаться не приходилось.

- Лар, как это понимать? – голос матери был суров и сух. – Ты снова общаешься с этим человеком?! – два последних слова она выделила особенно.

- Да, общаюсь. Мы взрослые люди, глупо вставать в позу из-за того, что было много лет назад.

Голова снова налилась тягучей болью, и Лариса попыталась унять грохот пульса в ушах, массируя виски, но помогло слабо.

- Ты из-за него чуть себе вены не вскрыла, и мне без разницы, сколько лет прошло, но видеть его не желаю!

Вообще-то это было существенным приукрашиванием правды. Просто однажды, недели через три после отъезда Сашки в Питер, Лара неудачно брила ноги и сильно порезалась. Мама же, бдевшая над постоянно рыдающим дитятком как орлица, с чего-то решила, что это была попытка суицида.

- Мам, я тебе в сотый раз говорю – вены я не резала, это была случайность. Надеюсь, ты ему ничего в этом духе не выдала? – Судя по гневному молчанию, промолчать родительница не смогла, и у Ларисы возникло желание побиться лбом о руль. – Мамуль… Я понимаю твое нежелание его видеть, сама так же думала несколько недель назад. Но Чернышов брат Иры и дядя Мартышки, а они мне очень дороги, поэтому да, я буду общаться с Сашей, даже зная, что ты этого не одобряешь.

- Почему ты не сказала, что Костя в больнице? – перевод темы был резким, а тон ещё более непримиримым, из чего Лара сделала вывод, что её доводы услышали, но признать их правоту не торопятся.

- А откуда ты про это узнала?

В том, что Сашка об этом не скажет, она была уверена. Как и в том, что ему вообще особо рта раскрыть не дали, слишком уж сильна мамина неприязнь. И хотя Лариса честно предупредила Чернышова, что ему там будут не рады, ощущала долю своей вины за такой резкий прием.

- Света позвонила и сказала. А должна бы сделать это ты. В конце концов, он твой муж, но почему-то вместо того, чтобы сидеть в его палате, ты разъезжаешь по городу с этим Александром. Ты знаешь, что именно его подозревают в нападении на Костю?

- Знаю. И подозревают не столько его, сколько меня, - сидеть в машине без движения и дальше было уже глупо, поэтому Лариса прижала мобильник к уху плечом и повернула ключ зажигания. – И есть вероятность, что если бы не Сашка, рядом с Костей с пробитой головой лежала бы и я.

Прием был запрещенным, и использовать его было совестно, но мама явно встала на тропу войны, а враждовать ещё и с собственными родителями у Ларисы не было ни сил, ни желания.

- Как же так… Во что вы ввязались? – гнев в голосе сменился страхом, и совесть с новыми силами начала грызть Лару. Надо бы как-то аккуратнее, тоньше, но недосып и нервотрепка последних суток существенно подточили её дипломатичность.

- Вроде, ни во что, но мне сейчас очень нелегко. Поэтому, мамуль, давай я попробую разобраться в том, что вокруг творится, а потом ты меня поругаешь, хорошо?