Надушенный рукав

— По-моему, эта женщина не способна на убийство. Она искренне горюет о смерти Макино. Будь вдова виновна, она бы не рассказала о наследстве. Даже невежественная женщина поняла бы, что это прямая улика против нее.

— Верно, — согласился Сано, хоть и полагал, что умный человек не стал бы скрывать сведения, которые он в любом случае рано или поздно узнал бы. Готовность Агэмаки отвечать на вопросы могла быть уловкой.

— Что дальше? — спросил Отани.

— Пора побеседовать с первым вассалом Макино, — решил Сано.

— Лучше бы с Тамурой вам повезло больше, чем со вдовой.

Отани намекал на гнев властителя Мацудайры, который обрушится на Сано, не докажи тот вину кого-то другого, и чем быстрее, тем лучше.

— Вы так обходительно ее допрашивали, что даже будь она виновна, мы бы не получили от нее признания. Вы только зря потеряли время.

Сано так не думал. Он заметил то, чего, похоже, не понял Отани. Агэмаки, казалось, совершенно не волновало, как погиб ее муж. Может, она слишком скромна или сдержанна, чтобы спросить. Может, уже знает благодаря слухам, которые просочились из дворца. Или Агэмаки не было нужды спрашивать, потому что она из первых рук знала, как умирал главный старейшина Макино?

7

Изрядно побродив по особняку Макино, Хирата разыскал наложницу и гостя дома в комнате, которую оборудовали под театр кабуки. Узкий помост вдоль одной стены вел к сцене — возвышению с колоннами по бокам, подпирающими сводчатую крышу. Полосатый занавес обрамлял задник с нарисованными голубыми волнами — океаном. Когда Хирата и Ибэ, представитель канцлера Янагисавы, вошли, красивый гость дома и хорошенькая девушка стояли под сценой у противоположных стен. Хирате показалось, что они отпрянули друг от друга, заслышав их с Ибэ приближение. Молодых людей окутывала атмосфера тайны.

— Кохэйдзи-сан? — спросил Хирата.

Молодой человек поклонился. Сегодня на нем были одежды строгого синего цвета, подобающие для похоронной церемонии.

— Это я, — сказал он с нервной улыбкой, сверкнув крепкими белыми зубами.

Хирата обернулся к девушке:

— Окицу?

Она молча поклонилась, не поднимая глаз и теребя фиолетово-серый пояс, перехватывавший кимоно более светлого оттенка.

Хирата представился, потом сказал:

— Я помогаю сёсакану-сама в расследовании смерти главного старейшины Макино. Вынужден просить вас обоих о содействии.

— Мы к вашим услугам. — Кохэйдзи широко развел руками, показывая, что готов лезть из кожи вон, только бы помочь Хирате. — Верно? — спросил он Окицу.

У наложницы подкосились колени, словно она предпочитала провалиться сквозь землю. Прелестные глаза округлились от страха.

— Эй, я слышал, главного старейшину Макино убили, — обратился Кохэйдзи к Хирате. — Это правда?

— Да, — подтвердил Хирата, гадая, могли гость дома знать об этом из первых рук. Впрочем, нервозность Кохэйдзи еще не означала, что он замешан в убийстве. Любой, виновен он или нет, занервничает, когда его допрашивают в связи с преступлением, наказуемым смертью.

— О! — Кохэйдзи замешкался, переваривая новости. — Могу я спросить, как умер главный старейшина Макино?

Хирата подумал, что Кохэйдзи слишком уж не терпится узнать, насколько осведомлен помощник сёсакана-сама.

— Насильственной смертью, — намеренно туманно ответил Хирата.

Кохэйдзи, видимо, собирался требовать более подробного объяснения, однако передумал.

— У вас есть предположения, кто убил главного старейшину Макино?

— Вопросы задаю я, — приструнил его Хирата. — Прежде всего — кто вы?

— Я ведущий актер театра кабуки, Накамура-дза, — проговорил Кохэйдзи. Потом встал в позу, вздернув подбородок и повернув голову так, чтобы предстать в более выигрышном свете. — Разве вы меня не узнаете?

Окицу смотрела на него в восхищении. Ибэ со скучным видом прислонился к помосту. Хирата сказал:

— Извините, я не часто хожу на спектакли.

Кабуки пользовался популярностью среди всех сословий, но у Хираты оставалось мало времени на развлечения.

— Какие у вас были отношения с главным старейшиной Макино?

— Он был моим покровителем, — ответил Кохэйдзи.

Хирата знал, что богатые поклонники кабуки часто дают деньги и дарят подарки своим любимым актерам.

— Что вы делали в поместье в ночь, когда умер главный старейшина Макино?

— Он нанял меня для частных представлений у него дома. Я живу здесь уже… гм… около года.

Что за милая, удобная ситуация, подумал Хирата. Макино проявлял щедрость к своему протеже, несмотря на репутацию скряги. Но почему главный старейшина, так озабоченный своей безопасностью, впустил Кохэйдзи в дом, ведь актеры славятся как бессовестные хулиганы?

— Что вы сделали, чтобы заслужить честь спать в покоях главного старейшины Макино? — поинтересовался Хирата.

Осторожность тенью накрыла дерзкое хладнокровие Кохэйдзи.

— Я был его другом.

Хирата недоверчиво смерил актера взглядом: обычно мужчинам вовсе не из дружеских соображений хочется по ночам иметь под рукой красивого парня.

— А также любовником? — добавил Хирата, вспомнив поврежденный задний проход Макино.