Надувная женщина для Казановы

– В каждой комнате по одному, всего пятеро.

– Ванна с туалетом общая?

– Ну да.

– А я одна! За триста! И никаких соседей, – торжествующе воскликнула Анна Ивановна, – сама себе хозяйка! Вот такое лечение на пользу пойдет!

Надежда Петровна открыла рот, да так и застыла: больше крыть было нечем.

Я же опять поднес часы к глазам и возмутился:

– Где автобус?

Анна Ивановна скривилась:

– А тут все так: никто никуда не торопится, ничто вовремя не начинается. Придет когда-нибудь.

Я забегал туда-сюда по тротуару, похоже, оказался самым нервным из присутствующих. Остальные вполне мирно ожидали автобус и не выражали неудовольствия. Когда он с получасовым опозданием прикатил со стороны парка, я был готов сказать пару нелестных слов шоферу. И полное незнание чешского языка не явилось бы преградой, потому что водитель небось русский или украинец. Но за баранкой я неожиданно для себя увидел женщину лет сорока, и весь мой гнев мигом улетучился. Я просто не способен выяснять отношения с дамой, даже если она столь отвратительно опаздывает!

В нижней части города было не три улицы, а целых шесть, но я моментально нашел Вацлавскую и нужный мне дом. Вспомнив разговор Анны Ивановны и Надежды Петровны, я решил прикинуться не слишком обеспеченным курортником, который надумал сэкономить на гостинице и теперь ищет комнатенку в частном секторе.

Я жал на звонок, но за дверью из крашеного пластика не раздавалось ни звука. Похоже, Светланы нет дома. В глубоком разочаровании я оперся плечом о створку, не зная, как поступить дальше, но тут дверь подалась и стало понятно, что она не заперта.

Ничего удивительного в данном факте не было. Я очень хорошо помню времена, когда москвичи запирали квартиры лишь перед сном да уходя на работу. В те далекие годы мы не знали железных дверей, жили, как говорится, нараспашку, не боясь лихих людей. Сейчас же, наверное, в столице не сыскать ни одного беспечного человека, а вот в Ковальске, похоже, такие еще сохранились.

– Светлана, – воскликнул я, – не бойтесь! Меня направила к вам Таня из Замковой лазни. Говорит, вы комнату сдаете.

В ответ тишина. Я вошел в квартиру, которую правильнее было назвать норой. Крохотная, едва ли ни метровая прихожая плавно перетекала в кухню. Оттуда я прошел в комнату площадью, наверное, метров пятнадцать. Она оказалась забита мебелью: стенка, стол, стулья, диван, два кресла, газетница. Повсюду валялись разбросанные вещи – Света не утруждала себя уборкой.

Поняв, что хозяйки нигде нет, я пошел назад и заглянул в ванную, где уместились только душевая кабинка и унитаз. Раковины не было. Руки и лицо полагалось мыть под струей, бившей с потолка. Из-под плотно закрытой шторки душевой кабинки растекалось пятно, цветом напоминавшее сок раздавленной вишни. Не задумываясь, я дернул занавеску душа. Из груди вырвался вопль.

На бежево-желтом пластике сидела Светлана. Я сразу узнал ее красивые темные волосы. Руки девушки были в крови, а широко открытые глаза смотрели в одну точку. Светлана была мертва. Я испугался еще больше.

– Что там опять стряслось? – раздался с лестницы ворчливый голос. – Никакого покоя нет, говорила же, не пускай молодую.

Я почти лишился чувств. Вот это влип так влип! Один, в чужой стране, в незнакомом городе стою возле еще не остывшего трупа. Интересно, сколько дают в Чехии за убийство?

– Что произошло? – спросил другой голос.

– Да эта девочка, ну, такая противная, – ответила первая женщина, – помнишь, мы у нее скидку в Замковой лазне выпрашивали!

– А как же, – зачастил другой голос, – мы еще обрадовались, что она тоже москвичка, а нахалка заявила: «Мне без разницы, откуда вы, скидки не я даю, а хозяин!»

– Во-во! Слышала крик?

– Ну?

– Это она опять со своим хахалем поругалась! Надо пойти и сказать ей, чтобы вела себя прилично!

– Не, – ответила вторая собеседница, – без меня отправляйся: день на дворе, может орать свободно.

Голоса стали удаляться и в конце концов исчезли. Взяв себя в руки, я вышел из санузла, вновь попал в комнатенку, обследовал ее и понял, что тут нет никаких следов присутствия мужчины. В шкафу висели лишь разноцветные девичьи вещи. Если господин Стриженов и впрямь жил здесь, то возможны два варианта развития событий: либо Светлана выставила обнаглевшего любовника вон, либо он, взбеленившись по какой-то причине, напал на Зайкину, убил ее, а потом, осознав ужас произошедшего, убежал. И если последнее предположение верно, то я могу возвратиться в Москву. Михаилу Юрьевичу сейчас не до пари, по условиям которого он не имел права покидать Ковальск. Скорее всего, Стриженов бросился прочь из городка, спасая собственную шкуру. Во всем мире за убийство полагается если не смертная казнь, то длительный, часто пожизненный, тюремный срок. Сами понимаете, тут не до игр в прятки. Хотя, может, Михаил, как и я, наткнулся на труп Светланы случайно и скрылся? Между прочим, и правильно поступил. С какой стати я стою здесь, словно окаменевшая жена Лота?

Очень осторожно я выглянул наружу и с облегчением заметил, что путь свободен. Лестничная клетка была пуста.