Надвигающийся шторм

— Всегда трудно показаться ранимым, — тихо сказала она. — Неважно, кто мы и откуда.

— Там, откуда я родом, нет места для ранимости.

— Я в это не верю. Ты любишь своего брата. Я видела это ясно как день.

Габриэль не стал отвечать. Слишком много запутанных эмоций клокотало в его душе. Так много вещей, которые он не хотел и не должен испытывать. Не имел права чувствовать. Воспоминание об их поцелуе нахлынуло на него — мягкое, открытое выражение ее лица, столь непохожее на холодную сдержанность, которую Амелия демонстрировала остальному миру.

Она проникла под его кожу. И он это ненавидел.

Габриэль вскочил на ноги.

— Я принесу попить.

Он перекинул винтовку через плечо и пошел по затемненному центральному проходу к ящику бутылок с водой у задней стены. Его рация зашипела, и в трубке раздался голос Симеона.

— Габриэль.

— Да, сэр?

— Проверка связи. На сборных пунктах тихо. Никаких серьезных попыток к бегству. Мы направляемся к нашей точке эвакуации. Все идет по плану, кроме Блэка. Он довольно… упрям. Как девчонка?

— Все хорошо.

— Будь готов привести ее на мостик.

Габриэль посмотрел в сторону океанариума. Амелия не сводила с него глаз. Его сердцебиение участилось.

— Симеон…

— Что?

Но он не смог задать этот вопрос.

— Я буду готов.

Он защелкнул рацию и достал из ящика две бутылки с водой. Вернулся к помосту, встал на колени и предложил Амелии воду.

— Могу я попросить тебя об одолжении? — спросила она. — Крепления на моих запястьях. Они настолько тугие, что я не чувствую пальцев. Повреждение нервов может повлиять на мою игру. Пожалуйста.

Ее глаза наполнились тревогой и страхом. Он видел Амелию со скрипкой. Знал, как ей это нравится, как она искусна. Ничего страшного не случится, если он освободит ее на несколько минут.

Габриэль вытащил нож из ножен на поясе и новую стяжку из кармана. Амелия наклонилась вперед, он просунул нож между ее рук и разрезал ремешок.

— Можно я разотру пальцы?

Он кивнул.

Амелия вытянула руки перед собой и затаила дыхание. Ее пальцы побагровели и распухли. Уродливое красное пятно опоясывало каждое запястье.

У него пересохло во рту.

— Мне жаль.

— Видишь? В тебе нет ненависти.

— Есть.

— Откуда, если ты проявляешь такую доброту?

Его челюсть сжалась.

— Во мне есть и ненависть, и любовь. Вот что заставляет нас ошибаться. Мы думаем, что это либо одно, либо другое, но это не так. Ведь ни любовь, ни ненависть не имеют ничего общего с правосудием?

— У нас все еще остаются наши чувства. Как насчет твоих? — Ее взгляд устремился на него. — Ты ненавидишь меня?

— Нет, — честно ответил Габриэль. Он ничего не мог с собой поделать. Он должен был ее ненавидеть. Все в нем хотело этого, нуждалось в этом, но он не мог. Он посмотрел в ее глаза и увидел печаль и страх, а под ними — силу. И мужество. — Сначала я думал, что да. Но это не так.

— Тогда выбери для себя другое, — прошептала Амелия. — Выбери любовь.

— Не все так просто. — Стыд и раскаяние пронзили Габриэля. Его сердце словно разорвалось на части. Каждая частичка внутри него напоминала разбитое стекло. — Это больше, чем я. Я не могу выбирать свои собственные эгоистичные желания, когда люди голодают, болеют и умирают. Это нечестно. Я должен быть готов к самопожертвованию.

Она потерла свои распухшие пальцы.

— Может быть, ты жертвуешь не тем, чем нужно.

Габриэль больше не мог сопротивляться. Он потянулся к ее руке.

Амелия подняла на него глаза. Их лица находились на расстоянии дюйма друг от друга. Он пересчитал каждую бледную ресничку, проследил слабые брызги прыщиков вдоль линии волос. В бездонных глубинах ее глаз увидел отражение своей боли и потрясения.

Она переплела свои пальцы с его.

— Габриэль.

Он должен отдернуть руку. Должен ее связать. И вообще, ему следовало бы убраться как можно дальше от Амелии. Но он не ушел. Он не смог. От нее исходила нежность, свет, который озарял ее изнутри. Он чувствовал тепло, просто находясь рядом с ней. Он хотел быть рядом с ней.

Амелия наклонилась вперед. Ее дыхание участилось, так близко, что он почувствовал его на своей щеке.

Ее губы коснулись его губ. От ее прикосновения его кровь забурлила, кожа раскалилась.

Он чувствовал каждый удар своего сердца.

Амелия поцеловала его.

Она поцеловала его глубоко и страстно. Он открыл рот, позволяя ей целовать себя, впуская ее внутрь. Она зарылась пальцами в его волосы и притянула к себе. Темные и яростные эмоции вспыхнули в нем. Габриэль застонал. Все разом поднялось на поверхность, все что он не позволял себе чувствовать — его сомнения, страх, всепоглощающее одиночество.

И он ответил на ее поцелуй. Боже, помоги ему, он целовал ее в ответ. Выронив нож, схватил ее за талию и притянул к себе на колени. Она провела руками по его голове, прижав их с обеих сторон.

Он целовал ее, крепко, настоятельно и отчаянно, наполненный тоской, которой не мог дать названия. В этот момент, здесь, с ней, тьма внутри него отступила, как огромная черная волна.

Габриэль ощущал тепло Амелии, ее близость, запах, аромат ландыша в открытом поле. Она дарила безопасность. С ней он будто вернулся домой.

Амелия отстранилась. Он открыл глаза и судорожно вдохнул.