Наедине с Боссом

— Что? Ты… ты о чем? Я не была у вас, — искренне удивилась девчонка и слегка приоткрыла рот, наверняка собираясь сказать что-то еще. Но я не позволил.

— Ты хочешь сказать, что Мия меня обманула? Моя женщина мне не врет, никогда! Покажи свой телефон?

— Зачем? — ошарашенно уточнила она, смотря на меня во все глаза. Я сам себя ненавидел в эту минуту, но и слова Мии звонко шумели в ушах.

Сестра протянула свой телефон, и я нахмурился еще больше. Это был старый смартфон.

— А новый где? Новое пальто? Стрижка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какое пальто? Какая стрижка? У меня всегда были длинные волосы.

— Ты разыгрываешь нас, или что?

— Сын, знаешь, я все понимаю, но не смей кричать на Виталину! Объясни нам спокойно, что произошло?

— Я не знаю, что произошло, мам. Не знаю! Я был весь день на работе, у меня проверки долбанные. А когда разговаривал по телефону с Мией, она сказала, что Виталинка забегала к нам. С новым телефоном, в новом пальто и с новой прической.

— Странно, сынок, но я сам лично забирал Виталину со школы и затем отвез на танцы. И она выглядела так же, как и сейчас, — удивленно рассказал папа, не понимая моих претензий.

— Что за ху*ня происходит?! — не контролируя свою речь, выругался я, взмахивая руками и имея дикое желание все вокруг уничтожить.

— Я вам клянусь, мам, я клянусь, меня не было у Мими вчера. Да разве… Разве я… То есть, Никита, ты считаешь, что даже если бы я была вчера у вас дома, то я бы посмела отравить свою подругу? Ты правда так считаешь? — дрожащим голосом поинтересовалась сестра, и, подняв на нее взгляд, в глазах я заметил слезы. — Какой ты мне брат после этого? Это ты ее обижал, а я была рядом, когда ей нужна была поддержка, когда она узнала о том, что в ней бьется сердечко вашего ребенка. Это я была на тебя зла за нее. А ты считаешь, что я посмела бы ее отравить? Я бы посмела убить малыша?

— Виталина… — ей было больно, я видел, видел и корил себя за это.

— Знаешь что… А Мия заслуживает лучшего мужчину, чем ты! — в сердцах выкрикнула она и, развернувшись, сбежала из больничного коридора.

Я знаю, что не имею права так думать, но что делать со словами Мими? Она же мне не врала, ей это не к чему.

— Сынок, я тебе это прощаю, только потому что сейчас и так сложная ситуация. Но больше не смей так разговаривать с моей дочерью.

Я тяжело вздохнул, а отец похлопал меня по плечу, когда мама убежала за Виталиной, чтобы та не натворила глупостей. Возможно, Лина права, я не достоин Мими, потому что даже не смог уберечь нашего сына, нашего не рожденного ребенка. Я не уберег свою любимую, которая сейчас лежала в операционной без сознания и еще даже не догадывалась, что нашего малыша больше нет.

Господи, пожалуйста, не дай мне ее потерять.

— Я не знаю, сын, что сказать. Лишь одно — ты ей сейчас очень нужен.

Я впервые плакал. Я впервые стоял и плакал от боли. Я плакал от того, что наш сыночек не увидит свет, а мы не увидим его глаза. Мы не услышим его первого звука…

— Она не переживет этого…

— Она должна, Никита, она должна. С твоей помощью.

— Пап, он же пинался, он так пинался, что даже я ощущал его толчки. У него билось сердечко. Как она должна это пережить? Как?

— Возможно, сынок, так же, как однажды и мы с мамой… — устало проговорил отец, а я замер, не понимая, о чем он говорит. — Да, мы тоже теряли ребенка. До тебя мама была беременна. Мы очень хотели этого первенца, но на восьмом месяце плод замер. Я с ума сходил от потери крохи, и еще мне было сложно смотреть, как убивается твоя мать. Она… ей тяжело было. Когда за месяц я ни разу не увидел на ее лице улыбки, я понял, что надо действовать. Я отвез ее к морю, устроил ей романтические свидания, забавы различные, только чтобы она улыбнулась. К слову, ей это очень помогло. А спустя два года появился ты.

— Вы мне ничего не говорили об этом, — пораженно произнес я, стерев рукавом кофты слезы с лица.

— Есть моменты, которые хочется оставить только в памяти. Но… сейчас, поверь, Никит, я тебя понимаю, как никто другой.

— Вы сильные. Вы самые лучшие родители.

— И ты сильный, и твоя девочка храбрая. Я думаю, ты даже не до конца понимаешь, насколько она храбрая.

— Возможно. Но для меня главное — Мию вытащить. Насколько бы храброй она не была, для нас обоих это ужасная потеря.

— Вытащим, все вместе вытащим. Ты главное, держи себя в руках.

— Я не понимаю, откуда яд взялся, пап, я не понимаю. Это какой-то сон. Это же все не с нами происходит. Мне так хочется, чтобы я сейчас проснулся, и все оказалось лишь плохим сном.

— Тогда бы мы спали все вместе. Мы обязательно разберемся во всем. Верь мне.

— Надо Максу позвонить, пусть свои связи подтягивает. Нет времени ждать.

— Согласен, — кивнул отец, сжав мою руку, и прошел к креслам присесть. Я видел, как ему было сейчас плохо, и винил во всем себя.

Кукурузник ответил не сразу, что не было удивительно. Часы показывали четыре утра.

— Бл*дь, ну какого хрена, Крам? — возмущенный сонный голос резанул слух, но мне было не до возмущения.

— Макс, мне помощь нужна. Срочно.