Наедине с осенью (сборник)

Почти нет такой области нашей жизни, которой бы не коснулись гениальный взгляд и гениальная рука Пушкина. Он действительно откликался на все то страстно, то горестно, то с радостью, то с едким негодованием.

Идут года, столетия, а поэзия Пушкина не умирает. Она живет и все больше и больше захватывает нас своей глубиной и силой. И слова, которые Пушкин написал Жуковскому, с гораздо большим правом относятся к нему самому: «Твоих стихов пленительная сладость пройдет веков завистливую даль…»

Вы прочтете эти стихи Пушкина и полюбите их. Но вместе с тем вы увидите в жизни и полюбите то многое, о чем вам рассказал Пушкин в этих стихах и что до него вы, может быть, плохо замечали.

Вы полюбите эти морозные и ясные дни, когда «под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит». И веселый треск печей, и вьюгу, что крутит снежные вихри и стучит в окошко, как запоздалый путник. И печальный шум опадающих рощ. И конечно, вы полюбите «голубку дряхлую», няню Пушкина Арину Родионовну, дожидающуюся в глуши сосновых лесов своего любимого, своего единственного Сашу.

Вы прочтете эти стихи, но у вас впереди еще новая большая радость. Вы будете расти и с каждым годом перечитывать Пушкина, и необыкновенный мир поэзии, заключенный в его стихах, будет постепенно открываться перед вами.

Пушкин – наш друг, наш спутник и наш учитель на протяжении всей нашей жизни, от детских лет до глубокой старости. Поэтому так любит его весь русский народ и все народы нашего Союза, так же как и все передовые люди человечества. Эта наша любовь к Пушкину никогда не иссякнет.

Если вам случится быть в Москве на Тверском бульваре, около памятника Пушкину, то прочтите на постаменте памятника его замечательные слова:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу…

Он оставил нам в наследство стремление к народной вольности, к свободе, и мы, люди революционной социалистической эпохи, благодарны ему за это и ценим его не только как человека великого в прошлом, но как нашего современника, который помогает нам строить новое, справедливое человеческое общество.

Немеркнущая слава

Статья написана в связи со 120-летием Малого театра. Опубликована в журнале «Огонек», 1949, № 43.

С детства я относился к театру как к путешествию в волшебную страну. С годами это ощущение не только не прошло, а, наоборот, усилилось. Каждый спектакль как бы в детстве, так и остался до зрелых лет и праздником и мученьем.

Празднично в театре было все: и зрительный зал, немного задымленный, сверкающий огнями и позолотой, и ветер от занавеса, и стремительный бег человеческой жизни на сцене, и смена эпох, и плащ Чацкого, и звон гитары в руках бесприданницы Ларисы, и щемящие слова ее песни: «Мне снился день, который не вернется…»

Человеческая жизнь, строго взвешенная, очищенная от мусора, как бы перемытая и перевеянная многими водами и ветрами, представала в театре во всей своей значительности, во всей силе мысли, страстей, борьбы и надолго завладевала сознанием.

Тогда праздничность сменялась порой мучительными, но плодотворными думами о судьбах героев. Они давно уже раскланялись со сцены, сняли костюмы, смыли грим, но продолжали жить и заставляли думать о себе. И чем дольше, тем сильнее.

Есть пьесы, после которых не уходят из сердца сострадание к героям, ненависть, любовь, радость. Вплотную подходишь к любой человеческой жизни, к любому времени, к любой коллизии, вживаясь в удивительный мир разнообразных человеческих судеб.

Мы часто говорим: «Театр – волшебное зрелище» – или что-либо иное в этом роде, но не задумываемся над содержанием слова «волшебный». «Волшебный» – это вовсе не сказочный. Это – превращение в зримые, ощутимые, совершенно конкретные вещи прекрасного вымысла, наполнение вымысла подлинной жизнью, обогащение жизни вымыслом, воображением, силой образов.

Так думал я как зритель. Но после первой же репетиции, на которой мне пришлось быть, я понял, что не только готовый спектакль обладает этими волшебными свойствами, но обладает ими и вся работа театра над пьесами.

Вообразите себе богатую картинную галерею, где собраны полотна всех эпох и жанров. И вот на глазах у вас происходит необыкновенное зрелище: картины оживают, галерея заполняется пестрой толпой, вышедшей из рам, блеском одежд, солнцем, спорами, смехом, шумом, раскатами отдаленной грозы – всем тем, что до сих пор существовало только как соотношение мазков на полотне. То же самое, по существу, происходит и в театре – и на репетициях и на спектаклях.

Все выше сказанное имеет отношение не только к театру вообще, но прежде всего к Малому театру. Потому что по силе своих выразительных средств, актерского мастерства и перевоплощения этот театр давно пользуется народным признанием.