Наедине с суровой красотой

Когда она в последний раз заглядывала ко мне в гости, я жила в конюшне в каньоне Лефт-Хэнд, дописывала диссертацию, а она, следуя в Таос, проезжала мимо со своим бойфрендом, мужчиной, у которого были плавная речь и волнистые темно-русые волосы. Они остановились в гостиничке-пансионе в каньоне, и мы поехали в «Мерк» на фирменный бранч Сюзи, где немного переборщили с «мимозами». Того бойфренда давно и след простыл, но Уди всегда была на диво хорошо укомплектована любовниками. Вплоть до недавнего времени ее личная жизнь была моим единственным развлечением – как зрителя. Прошлым летом я отплатила ей такой же любезностью. После недели с Джеем я написала Уди: «И как только я прожила все эти годы без поцелуев?»

Теперь одиночество ощущалось иначе. Я скучала не по Джею, а по человеческому прикосновению.

Я планировала очередное одинокое Рождество, отклоняя приглашения отметить его вместе со счастливыми супружескими парами – ради старого доброго зализывания ран.

Я планировала очередное одинокое Рождество, отклоняя приглашения отметить его вместе со счастливыми супружескими парами – ради старого доброго зализывания ран. Я рассчитывала провести день, закусывая тем, что мой дед называл «деликатесным обедом», – тарелкой мясной и сырой нарезки, прошутто и салями с сырами мэйтег, брийя-саварен и зрелой гаудой. У меня был хороший хлеб, оливки и паштет из куриной печени, инжир, виноград и «жевательный» миниатюрный изюм. После прогулки с Элвисом время можно было провести за просмотром «Гордости и предубеждения» с Колином Фертом, этот фильм должны были показывать по BBC.

Небо едва успело сменить оттенок с розового на голубой, когда на подъездной показалась машина, и из нее вылезли Джудит и Дэвид.

– Счастливого Рождества! – пропели они еще с дорожки, когда я открыла дверь, и Элвис взволнованными прыжками понесся вниз по ступеням встречать гостей. Я не рассчитывала их увидеть – они обычно отмечали солнцестояние вечеринкой для друзей.

– В Рождество, – говорила мне Джудит, – мы покупаем детям по одному большому подарку каждому – такому, о котором они просили заранее, за несколько месяцев, а потом играем в игры или идем на прогулку, – она ухмыльнулась. – Я не готовлю, и в этот день, слава богу, никто ни на что не рассчитывает.

Дэвид, поднимаясь по лестнице, притащил здоровенный кусок дерева и вручил его мне.

– Ваше Йольское полено[45], госпожа моя.

Это был чурбак, отпиленный от ствола яблони, что сломалась во время бури.

– Мы привезли шампанское и завтрак, – объявила Джудит.

Я сунула полено в печь и оставила заслонку открытой, чтобы мы могли вдыхать сладкий аромат, потом достала тарелки зеленого стекла и фужеры для шампанского. Мы выпили друг за друга над блюдом булочек, которые пекла дочь Джудит, Райан, домашним лимонным курдом авторства самой Джудит и нежным и дорогим европейским сливочным маслом. Их семья жила экономно, но Джудит исхитрялась выкраивать деньги на роскошные штрихи.

Я подала разогретые галеты с яблоком и корицей, испеченные накануне, и мы разместились за столом рядом с той стеной, из которой выступал ствол сосны, украшенный мной белой рождественской гирляндой. Элвис расположился у моих ног.

Джудит подарила мне набор открыток со словами:

– Они напоминают мне о тебе.

Открытки она сделала сама, вырезая картинки и склеивая их вместе. На одной открытке был подсолнух с пчелой, на другой – луна и тысячи звезд. А на третьей я увидела женщину, стоящую на горе с воздетыми к небу руками. Под ней, внутри горы, спал в берлоге медведь.

– И еще вот это, – сказала Джудит, протягивая мне комок оберточной бумаги. Под бумагой скрывалась игрушечная серебряная корона с розовыми пластиковыми «камнями». Мой любимый цвет. Я рассмеялась.

– Всегда такую хотела! – ответила я, надевая корону. – Как хорошо быть королевой!

Были еще банки с итальянским сливовым джемом и манговым чатни, которые варила Джудит.

Дети прислали свечи ручной работы, а Дэвид подарил мне розовый лотос с маленькой лампадкой.

Перед тем как уехать, Дэвид разгреб снег с дорожки, а мы с Джудит пополнили дровяной ящик.

– Веселого Рождества, милая, – сказала она, целуя меня на прощанье.

Когда снова повалил снег, день уже был неизмеримо светлее.

Глава 9 Дом неприрученных