Наемник

- Я убью тебя, мразь, - закричал он, не помня себя. И даже занес ногу, чтобы ударить.

Старик затрясся, и глаза его, наполнившись страхом, снова сделались безумными.

- За что, что ты?! - залепетал он, защищаясь тонкими, в набрякших венах руками. - Я же ничем тебя не обидел, да и не мог я...

Даброгез остыл так же быстро, как и взъярился. И он понял, что бродяга, конечно, имел в виду вовсе не его, что это простое совпадение. Да и откуда этому сморчку было понять его, Даброгеза, проделавшего за свою короткую жизнь такой путь, какой и не снился сотням, да что там - тысячам этих бродяг! Он сел, огляделся - глаза настолько привыкли к темноте, что казалось, он видит выражения лиц у сидящих в другом конце подвала. По углам хихикали. Но это не имело значения.

- Не бойся, - сказал он старику, - я вспылил, прости.

- Да-да, ты не такой, как они, - зачастил проповедник. Они все лишенные воли: и те, с кем ты сидел там, наверху, и эти... Не думай, что только там, далеко на востоке, можно увидеть живые трупы. Они здесь, они повсюду. Они сами не знают этого, но живому-то человеку это открыто - ясней ясного. Скажи, ты ведь сразу увидел, что Сигулии и его окружение...

- Да, - ответил Даброгез резко, - сразу, только слепой бы этого не заметил.

- Вот видишь. Так поверь мне, что есть и такие, кто несет истину, кому открыто...

Даброгез снова оборвал старика:

- А я?

- Что ты? - переспросил тот.

- Я могу видеть? Ты же говорил, мол, я не такой...

Проповедник смолк, мелко задрожали старческие веки.

- Говори!

Тяжелый вздох, возня. Старик съежился, поник.

- Ну так что?!

- Ты между одними и другими, ты сам выберешь путь.

Даброгез обрадовался, ему показалось, что он поймал болтуна за язык. Но он не стал злорадствовать, потешаться.

- Ну коли - между, так, значит, бить будут и те и другие, ха-ха, я всегда был удачлив!

Больше они не разговаривали. Даброгез, устав от всего на свете, задремал. И не заметил, как прошла ночь.

- Эй, центурион! - разбудил его сиплый возглас.

Даброгез встал, стряхнул налипшую солому. За спиной проворчали:

- Последним пришел, первым уходит. Не, что ни говори, братцы, а эти богатей завсегда друг дружку вытянут, а нам... - Последовали злобные ругательства.

Стражник наотмашь двинул копьем, древком. Кому-то досталось, может, и не проявлявшему недовольство, а совсем другому - стон был сдавленный, тихий.

- Пошли.

Сигулий сидел за тем же столом, что и вчера, неторопливо насыщал чрево. Даброгезу кивнул, молча указал на скамью. Слуга забежал сзади, налил в кубок вина. Своры под ногами не было.

- Засиделись, - будто угадав мысли, сказал Сигулий, - они не люди, им надо и побегать.

На Даброгеза он не смотрел, ни о чем не спрашивал. И потому тот решил тоже не спешить, весь сосредоточился на куске кабаньего мяса, неторопливо нарезая его тонкими ломтями и отправляя в рот. Сегодня за столом кроме Сигулия и Даброгеза было лишь двое: высушенный, весь ходячие мощи, в платье, сходном с поповской сутаной, да лысый с шишкой на лбу и отшибленным кулаком - кулак был замотан черной тряпицей. Оба помалкивали.

- А ты, центурион, философ, - проговорил неожиданно Сигулий, отрываясь от тарелки.

Даброгез понял - в подвале сидел человек Сигулия, а значит, передал ему все разговоры, в том числе и с бродягой-проповедником. Но это ровным счетом ничего не меняло.

- Я в первую очередь воин, - сказал он, улыбаясь через силу.

- Угу, - промычал Сигулий, - все мы воины. Ладно, говори, может, надумал что? А то ведь можно дать еще время для размышлений, - он раздвинул губы в тихой усмешке, поперхнулся беззвучным смехом, - там у меня есть такие, что лет по десять - пятнадцать думают.

- Я могу только повторить вчерашнее.

- Вот как?! - Сигулий перестал смеяться.

А Даброгез неожиданно для себя обнаружил - его с самого утра не посещали видения прошлого, не было их и сейчас, память молчала. Он даже выпрямился на жестком деревянном сиденье, огляделся по сторонам - как заново все увидал. Но спохватился вовремя.

- Да, так, - сказал уверенно, - решайся!

Изможденный скрючился, лицо исказилось гримасой - словно костью подавился.

- Не слушай его, он лазутчик.

"Знает? - мелькнуло в голове Даброгеза. - Ну и пусть знает!" Ему внезапно все опротивело, даже план собственный показался вздорным.

- Ты думаешь? - промямлил Сигулий. Глаза его были затуманены.

- Палача надо звать! - тверже сказал изможденный.

Сигулий отозвался тут же, привычно хлопнул в ладоши.

- Эй, палач! - выкрикнул он.

Изможденный то ли засмеялся, то ли зашипел - Даброгез не понял. Ему казалось, что все происходит не наяву, во всяком случае, его лично - не касается. Он не шелохнулся, продолжая заниматься своим делом, - нож был тупой, мясо поддавалось плохо.

Черная фигура метнулась из полумрака к столу. Сигулий повел глазами, и палач, ухватив изможденного за ворот, быстро поволок его куда-то. Тот хрипел, сучил тощими костлявыми ногами, но выговорить ничего не мог - горло уже было стиснуто согнутой рукой, лишь черный острый локоть торчал ниже подбородка.

- Еще мнения будут? - тем же тусклым голосом поинтересовался Сигулий.