Наемник

— Повезло, — Брюс взял у Андре стрелу и быстро осмотрел. Грубое оперение из зеленых листьев. Наконечник закреплен полосой из сырой кожи. Она казалась хрупкой и не страшной, но зубцы наконечника были густо покрыты пастой, похожей на высохший шоколад.

— Чудесно, — пробормотал Брюс и слегка поежился. Он представил, как стрела втыкается в его тело, и яд начинает расплываться под кожей лиловым пятном. Он слышал, что это не самая приятная смерть. Грубый наконечник показался страшным и отвратительным. Брюс сломал стрелу и выбросил ее в реку, затем спрыгнул с вагона и оценил сооруженное укрепленное гнездо.

— Не хватает мешков с песком, босс.

— Собери все матрасы с полок, — быстро разрешил проблему Брюс, — кожаные матрасы, набитые пальмовым волокном, легко остановят любую стрелу.

Через пятнадцать минут укрепление было готово. Кольцо из мешков и матрасов, высотой до плеча, легко вмещало десять человек с оружием и припасами и имело бойницы в обе стороны моста.

— Будем завтра рано утром, Канаки. Не допускай, чтоб хоть кто-нибудь покидал укрепление по любой причине. Промежутки между досками вполне достаточны для естественных надобностей.

— Капитан, немного успокоительного средства и мы будем наслаждаться комфортом, — Канаки со значением посмотрел на Брюса.

— Раффи, оставь им ящик пива.

— Полный ящик? — Раффи не скрывал своего неудовольствия таким расточительством.

— Мой кредит недостаточно хорош?

— С вашим кредитом все в порядке, босс, — признал сержант и перешел на французский для внесения официального протеста. — Меня больше всего волнует возмещение столь дорогостоящего товара.

— Раффи! Ты зря теряешь время.

8

От моста до Порт-Реприва было несколько миль. Автомобильная дорога встретилась им примерно в шести милях от города. Она прошла под железнодорожным мостом и снова скрылась в лесу, в обход возвышенности. Железная дорога пошла вверх и через несколько поворотов достигла высшей точки — футов шестисот над городом. Растительность на каменистых склонах была более редкой и вид не заслоняла.

Стоя на крыше вагона Брюс смотрел на север. Огромные пространства болотной растительности и открытых участков воды исчезали в жарком голубом тумане без признаков границ. Южную оконечность болот опоясывала река Луфира. Она была пол-мили шириной, оливково-зеленую воду рябил ветер, берега четко ограничивались темно-зеленым барьером кустарника. Мыс между рекой и болотом защищал природную бухту Порт-Реприва. Городок размещался на клочке суши: с одной стороны бухта, с другой — трясина. Дорога спускалась по правому склону холма, пересекала болото по дамбе и входила на единственную улицу города. В центре городка, напротив железнодорожной станции, стояло три больших здания, металлические крыши которых сияли на солнце как маяки. Вокруг них было раскидано полсотни домиков под соломенными крышами.

На берегу бухты выделялось длинное строение, вероятно, цех, от него в воду уходили два причала. Около них — три черные тупоносые конструкции с несоразмерно высокими надстройками. Это и были алмазодобывающие драги.

Вся окрестность была пропитана жарой, малярией, запахом болот — маленький убогий поселок на берегу зеленой, как змея, реки.

— Чудесное место поселиться на пенсии, — пробормотал Майкл Хейг.

— Или открыть санаторий, — сказал Брюс.

За дамбой виднелась еще одна группа строений — макушки крыш над лесом. Среди них крытый медью шпиль церкви.

— Миссия, — предположил Брюс.

— Святого Августина, — подтвердил Раффи. — Младший брат моей первой жены получил тут образование. Сейчас он атташе в каком-то министерстве в Элизабетвилле. Очень неплохо живет, — слегка хвастливо закончил Раффи.

— Молодец, — похвалил Брюс. Поезд спускался с холмов к городу. — Кажется, мы это сделали, босс.

— Осталось совсем немного, — вернуться назад.

— Да, совсем чуть-чуть.

И они въехали в город. На платформе их встречало человек сорок.

«Загрузимся полностью на обратную дорогу, — подумал Брюс, осматривая встречающих. В толпе он заметил яркие пятна женских платьев. — Еще одна сложность. Когда-нибудь, надеюсь, я займусь делом, которое от начала до конца пройдет по плану и без осложнений». «Размечтался», — горько возразил он сам себе. Радость и облегчение встречающих людей были видны невооруженным глазом. Большинство женщин плакало, мужчины, как дети, бежали по платформе за поездом. Цвет кожи репривцев варьировал от кремовато-желтого до угольно-черного. Бельгийцы оставили о себе хорошие воспоминания.