Наемник

Сжатая пружина лопнула. В глазах поплыло. Экстаз благостно растекся по венам, даруя спасительное расслабление. Следом то же настигло и Дамиана. Он покинул предельно чувствительное лоно девушки и с гортанным стоном излился ей на спину, упершись своими ладонями по бокам от ее на стекле.

Дыхания — тяжелые, тела — липкие, взмокшие.

— Повтори это, — прошептала Селия, повернувшись к наемнику лицом.

— Не веришь мне?

— Не верю.

Бланко помедлил, в очередной раз не сумев преодолеть шторм восхитительных глаз Веласкес, но с улыбкой все же исполнил волю своего личного божества:

— Mi amor no invitado.

И она отчего-то поверила.

Глава 27

Дамиан

Как я понял, что это любовь?

Черт его знает. Почувствовал.

О ней слагали песни. Из-за нее в прах сжигались империи. Великие снимали короны. Ее боготворили, ей поклонялись, в нее верили, внемля: «И откроется на Страшном Суде, что единственным смыслом на земле была Любовь». Отважные рыцари сбрасывали доспехи, оголяя сердце перед неутолимым желанием слиться со своей избранницей. В единую плоть, в смертельной душевной близости.

В покаянии перед любящим сердцем.

Я же всю жизнь верил только в смерть. Она могла быть быстрой или медленной, мучительной или едва ощутимой. От пистолета или ножа, от яда или свернутой шеи. Иное, возвышенное и светлое, было мне чуждо. Но за столь короткое время, самому Дьяволу на смех, я познал то, что якобы способно изменить человека.

Меня это не изменило, а сбило с толку. Увело с протоптанной дороги, по которой я спокойно мог следовать дальше, выполняя свой кровавый долг. Я не хотел оставлять это ремесло и не смогу оставить, но также я не хотел оставлять Селию. Это значило, что я мог обречь ее на извечное неведение и опасность на каждом шагу.

Темные локоны разметались по подушке. Оголенная грудь, неприкрытая одеялом, распаляла соблазн дотронуться до нее, приласкать и разбудить девушку сладчайшим способом. Вновь услышать ее мелодичные стоны, исступленные вздохи и ошарашенный от яркого наслаждения взгляд.

Я держал своего извращенного зверя на привязи, наслаждаясь в эти моменты более ценным и сильным чувством — умиротворением. Спокойствием. Чувством, что я на месте. Если то и было самообманом, то я не желал знать правду.

Селия мило поморщилась, словно ей снился кошмар. Я усмехнулся, пропитанный нежностью к этому великолепному созданию, и оно открыло глаза, тут же найдя мои.

— Почему ты не спишь? — сонно промычала девушка, прикрыв наготу одеялом.

— Любуюсь тобой.

Смущенная улыбка отразилась на ее лице.

— И как?

— Все не могу налюбоваться.

— Перестань, — Селия лениво возмутилась.

Она скользнула по мне наигранно оценивающим взглядом. Было хорошо заметно, что мое обнаженное тело нравилось ей не меньше, чем мне ее. Идеальный баланс и жгучая смесь — никто из нас не сомневался.

Ее нежная, теплая ладонь нащупала безобразный шрам на моем правом предплечье. Селия кончиком пальца невесомо повторила его изгиб.

— Много у тебя таких?

— Да нет. Мне крайне везло.

Девушка поучительно толкнула меня в грудь. Я схватил ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Еще есть на ноге и на спине.

— Давно они у тебя?

— Лет с шестнадцати навскидку. Уже не помню.

Селия застыла, уставившись на меня так, словно увидела по меньшей мере крылатое чудовище.

— Я ведь говорил, что я рос в иных реалиях, глазки. Не удивляйся так.

— Я не удивляюсь, просто… Это так бесчеловечно. Ты мог жить другой жизнью.

— Мог.

— Кем бы ты был сейчас, если бы все сложилось иначе?

— Селия, — я рассмеялся, подтянув девушку к себе под бок. — Давай что-нибудь попроще.

— Нет, ответь! — все не сдавалась она.

Я отвел взгляд в сторону. Девушка поерзала, устроившись поудобнее и приобняв мою руку.

Казалось бы, такой простой вопрос, на который мне чрезвычайно сложно было найти ответ. Потому что я никогда об этом не задумывался.

— Военным, возможно.

— Тебе бы пошло!

Я смерил ее насмешливым взглядом, мол, как же ты об этом догадалась, на что Селия закатила глаза.

— Любимая еда?

— Мясо.

— Любимый цвет?

— Все темные оттенки.

— Любимый праздник?

— Что за допрос? — прозрел вдруг я. — Досье на меня собираешь?

— Ну ты же собирал его на мою семью. Все обо мне знаешь. А я о тебе совсем ничего, — она уверенно оправдывалась, чем забавляла меня еще больше, и я не сдержался — впился в ее губы. — Эй, нет! Ну-ка! Нет!

— Упрямая женщина, — я нехотя отпрянул и плюхнулся обратно на спину. — Нет у меня любимых праздников. Если я и отмечал что-то, то на каких-нибудь тусовках с Мануэлем. Пил — вот и весь тебе праздник.

— Мне жаль, что ты лишился друга.

— Он никогда не был мне настоящим другом, — я помотал головой. — Нам нельзя заводить ни дружбу, ни отношения, потому что рано или поздно это становится уязвимостью и мешает мыслить хладно.

Селия напряглась. Я догадался, по какой причине и после какого конкретно слова.

— Я стараюсь ценить себя, и мне нужна ясность. Понимание. Поэтому спрошу напрямую, — она говорила ровно. — Кто я для тебя, кроме незваной любви?