Наемник

Лицо диспетчера стало изображать серьезный мыслительный процесс — по ходу, задачу ему поставили неординарную — такого в базах не было, скорее всего. Землянин не стал перегружать головной процессор гуманоида неразрешимой задачей и, махнув на все рукой, ответил:

— Транзит. Место на транзитной или любой палубе для моего корабля на двое-трое суток, и коридор сближения, естественно.

— Так бы сразу и сказал — буркнул регулировщик космотрафика и выдал ему требуемое — а то летают тут всякие и занятому человеку уши нагружают — и отключился.

— Обиделся служивый — констатировал специалист и погнал «Фортер» на указанное место — захотелось потом немного прогуляться по станции, да и запасы картриджей для капсулы и пищевого синтезатора требовалось пополнить, ну и так — по мелочи…

Следовало завершить намеченное ранее: первым делом составил сообщение Юли, где напомнил ей о делах на станции «Грантуш-1» — в системе Лайна ее лайнер должен был появиться через двое суток, ориентировочно — всякое в космосе бывает. Описал свои приключения, умолчав о семи трупах, которые оставил на Латонге. Затем нашел контакт координатора добывающей корпорации и отослал ему официальный протокол об одностороннем разрыве контракта с «Грантушем» и отказе от услуг арендуемого ангара. Также сообщил ему, что все личные вещи будут убраны из ангара его уполномоченной подругой, контакты которой он также сбросил координатору. Через три часа снова порадовался за местную цивилизацию: пришло подтверждение разрыва договора и личное сообщение от адресата, где тот искренне сожалеет о потере такого перспективного работника.

— Ага, как же, сожалеет он! О своих 8 % с моих заработков он сожалеет — это, например, если взять с одного миллиарда кредитов за редкий кссм… Получается восемьдесят миллионов — перетопчетесь без моих денежек как-нибудь.

Полет до родной системы Лайна для Юли продлился очень долго: особенно тяжело ей стало на последнем месяце — отсутствие Макса рядом с собой буквально вводило ее в тоску. В любом другом случае, скорее всего она бы впала в меланхолическое состояние, но только не сейчас: во-первых, дети, которые путешествовали вместе с ней. Им было тут все интересно: все-таки это был гражданский лайнер, а не носитель наемников — здесь было много способов развлечь ребятишек. Это и аттракционы, виртуальные капсулы с играми, бассейны с водяными горками, специализированные игровые комнаты, не говоря об огромном количестве сладких блюд, напитков и других вкусностей для маленьких путешественников. К слову сказать, малышни на борту было немного, так как основная масса граждан Содружества старалась не допускать детей до космоса вплоть до совершеннолетия. Но в таком длинном, изматывающем своим однообразием маршруте, все эти вещи, предусмотренные конструкторами этого корабля, здорово помогали Юли с ее названными малышами.

Поначалу они держались ближе к своей новой маме, но уже через неделю полета появлялись в их люксе эпизодически, проводя время в кругу таких же, как они. Их наставнице же было откровенно нудно и скучно — роль многодетной матери давалась ей с трудом. Но окончания полета девушка страшилась: она боялась увидеть брата в том состоянии, которое ей снилось в кошмарах. И хоть она крепилась и убеждала себя, что с Кломом все будет хорошо, и к моменту ее прилета самые тяжелые повреждения будут устранены, тем не менее, ей становилось все страшнее и страшнее. Морально она была совсем не готова увидеть то, что сейчас представляло собой тело ее брата. Поэтому отсутствие рядом любимого мужчины ее угнетало — нет рядом того, кто всегда поддержит и успокоит, на кого она может опереться в любой ситуации.

Юли особенно не переживала за Максом — она почему-то отчетливо ощущала внутри себя, что с ним все хорошо и дела у него идут нормально. Возможно, так чувствуют своего мужчину все любящие женщины, а возможно, и это ей казалось более правильным, так нестандартно на нее влиял установленный эмоциональный имплант. Все-таки, за то время, что прошло с момента имплантации ей этого симбионта, ощущения и эмоции, исходящие от ее партнера постоянно усиливались и видоизменялись. А возможно это было самовнушение — кто знает, но все три месяца полета она точно знала, что с ее любимым все прекрасно.