Наемник пионерки Скворцовой

«И еще одно», — складывались в слова дрожащие красные буквы. «Ты решил идти на встречу без брони и оружия. Верно»?

— Броня и деструктор в присутствии переговорщика от коммунистов могут сработать против меня, — пояснил Илья. — Кто его знает, как в Коммунистическом Союзе программировали боевую технику, и какие ситуации предусмотрели? Сделает встроенная аптечка укол в шею и привет…

«Мне не нравится это решение. Ты и так был ранен. Я не хочу оставлять тебя без защиты. Жди здесь…»

Илья лишь пожал плечами и сел на скамеечку у летней кухни. Что тут скажешь? Желание Мелькора в его собственном пузыре закон.

Новый твейс выплыл из-за ангара со сталкивающимися автомобильчиками минут через пятнадцать. Он был не серый как обычный боевой призрак — вихрь и не черный, как «чистильщик». Его туман переливался всеми оттенками синего цвета, от темного, почти черного, до фиолетового.

«Илья, сейчас призрак коснется тебя. Так надо. Это безопасно. Встань и стой на месте», — сообщил переговорный твейс.

— Эй, не надо трогать шефа, — забеспокоился стоящий рядом на костылях Леха. — Мелькор, давай лучше Ника с Толяном вместе с Ильей на встречу сходят и проследят за ним?

— Я могу пойти на встречу вместо командира, — предложил Толя.

«Нет. Вы трое мне нужны здесь», — Пузырь был непреклонен.

— Народ, не волнуйтесь, — отмахнулся Илья. — Мелькор мне плохого не сделает, — сказал он с уверенностью в голосе, которой не чувствовал. Наемнику было жутковато, что уж тут говорить. Но отыгрывать назад уже поздно… а затем туман призрака заключил его в свои объятия.

Ничего страшного, однако, не произошло. Не было ни боли, ни каких-то особенно неприятных ощущений. Что-то тихо потрескивало, кожу кололо в разных местах, правой руке было ощутимо горячо, но терпимо. И еще ничего не было видно. Но продолжалось это недолго, от силы пару минут. Вскоре туман стал таять и развеялся бесследно, оставив парня стоять одного.

«Посмотри на свое правое запястье», — переговорный твейс был тут как тут.

Илья послушно опустил взгляд и увидел, как на его руке появился рисунок, похожий на старую татуировку — тоненькая серая линия, состоящая из мельчайших знаков, похожих на иероглифы. Она не болела, не чесалась и выглядела так, как будто была здесь с рождения.

«Это мой знак», — сообщил Мелькор. «Если тебе придется защищаться от врага, — просто позови меня, и он придет к тебе на помощь. Теперь иди на переговоры спокойно и помни — я стою за твоей спиной».

В шесть часов пятнадцать минут вечером следующего дня Мелькор сообщил, что посланник из КСН прибыл в Краснодар и Илья стал собираться на встречу. Полиции Илья не слишком боялся: Терентьев еще несколько дней назад сказал, что слежка с парка снята, а всю историю с неудавшимся захватом наемников списали на учения и внеплановую проверку бдительности. Конечно, в такое объяснение никто из оперов и спецназа не поверил, но сейчас это не имело большого значения. Разве что как тема для полицейских посплетничать между собой в курилке. У сотрудников внутренних органов хватало и других дел. Впрочем, Мелькор, перед тем как окончательно отправить Илью на встречу с парламентером, провел свою проверку, но не обнаружил ничего подозрительного, в том числе в архивах, в текущей переписке в мессенджерах и переговорах на полицейской волне.

Сразу после переноса Илья невольно поежился, уж слишком резким был контраст между теплом и сочными летними красками внутри «пузыря» и осенью снаружи. В парке оказалось прохладно и ветрено, сверху капал мелкий нудный дождик, деревья в конце октября стояли почти голые. Народу на аллее мало — уже смеркается, кому захочется гулять вечером в будний день по такой мерзкой погоде? Впрочем, оно и к лучшему — лишние свидетели Илье ни к чему. Главный мост уже виден, а там и кафе неподалеку, до него всего метров триста. Славно, если будет время до прихода парламентера, можно будет пивка выпить. Кружечку-другую, чисто чтобы согреться.

Кафе «Ласточка» располагалось на первом этаже уже закрывшегося вечером офисного центра. Вел в него отдельный вход с торца здания, который не сразу-то и найдешь за парковкой и мусорными баками. Хорошо хоть, над дверями висела небольшая вывеска, а то и вовсе непонятно, куда идти. Попав внутрь, Илья с любопытством огляделся и вздохнул про себя: ну что же, видали мы места и похуже. До легендарной подвальной рюмочной на улице Костылева в родной Рязани заведение все же не дотягивает — пол более-менее чистый, мебель средней обшарпанности, рожи за столами бритые попадаются, а не сплошь колдыри. Лампы дневного света на потолке все целые и половина из них даже светит. Но вообще-то… в такое место хорошо прийти после работы в мятой спецовке и, наскребя в кармане последнюю мелочь, хряпнуть грамм двести водки, желательно не закусывая. И немедленно свалить, не засиживаясь, а не вести важные переговоры. Интересно, парламентер уже здесь? Кто он? Явно не вон тот хмырь, и не те двое у бокового столика, а… твою за ногу! Не может быть!!!