Наемники фюрера

Хотелось бы привести еще одну цитату из того же Кареля, показывающую, как финны вели себя 22 июня 1941 года:

«Между исходными позициями немцев в Норвегии и советской границей пролегала финская территория. В Петсамо, однако, находилась резиденция советского консула. Он мог засечь подготовку к войне накануне 22 июня и послать тревожный сигнал в Москву. Под угрозой утраты тогда оказался бы фактор внезапности всей операции «Барбаросса».

По этой причине, по договоренности с финской стороной, военнослужащие одной саперной роты малыми группами в гражданской одежде пересекли территорию Финляндии в ночь с 20 на 21 июня, чтобы подготовить переправу через реку Петсамо. Внешне финны вели себя самым правильным образом. Финские пограничники с бюрократической точностью выждали, когда стрелки на их часах покажут 02.31 по восточному времени. Все в порядке: война против России началась минуту назад. Шлагбаум открылся. Солдаты из Штирии, Тироля и Зальцбурга поднялись и устремились вперед к завоеванию города за полярным кругом. К 24 июня немцы провели рекогносцировку местности вплоть до самой границы. Местные финские проводники провели немцев через скалы и валуны, мимо сверкающего красного гранита через ручьи и речки и снежные сугробы».[52]

Поскольку немцы вели активные боевые действия с территории Финляндии, советское командование попыталось нанести массированный авиационный удар по финским аэродромам. Ожидаемых результатов советские авианалеты не дали, но именно это позволило финнам объявить себя «жертвами советской агрессии».

Финны с немецкой точки зрения «вели себя самым правильным образом» и помогали им. С чего бы советским летчикам финнов бомбить?

Но самое, пожалуй, убедительное, свидетельство того, что Финляндия заблаговременно подготовилась к войне на стороне немцев, оставил маршал барон Карл Густав Эмиль фон Маннергейм. Взял, да и с северной душевной простотой написал в мемуарах:

«Мобилизация, приказ о которой был отдан 17 июня, прошла в соответствии с планом».[53]

Мобилизация — процесс крайне разорительный и разрушительный для народного хозяйства. Проводить мобилизацию просто так, не собираясь вступать в войну, попросту очень глупо. В чем в чем, но в глупости и непрактичности финнов упрекнуть очень сложно. Неужели они бы начали проводить мобилизацию без твердой уверенности в том, что отмобилизованным частям вскоре предстоит вступить в бой?

Вторым мифом, к сожалению, утвердившимся в нашей публицистике и общественном мнении, является тезис о том, что Финляндия якобы в 1941 г. захватила лишь те территории, которые были утрачены ею в ходе «зимней войны» 1939–1940 гг. На самом деле финны пошли значительно дальше потерянных территорий. В захваченной советской Карелии они создали целую сеть концентрационных лагерей, в которые отправили едва ли не все русское население, включая детей (финская расовая программа базировалась на разделении населения оккупированных территорий по национальному признаку. Родственные финнам карелы и ингерманландцы выделялись ими в особую привилегированную категорию местных жителей). Вот лишь несколько свидетельств о том, что творилось на захваченных финнами территориях.