Наемница из клана Прайд (СИ)

— Но чтобы разжечь пламя, — Тимуэль посмотрел на меня, — тебе необходимо спустить демонического цербера с цепи. To есть рассказать Кларэлю, что против него плетут заговор, что враги трутся у его ног, что половина империи готова всадить ему вилы в спину. А дальше я все сделаю сам — результат будет ошеломляющим.

Я враждебно уставилась на архидемона.

— А давайте я просто расскажу Кларэлю о ваших тайнах? Как вам такая идея? — ядовито предложила Тимуэлю, но он даже бровью не повел. — Расскажу о вашем внушении, вранье и манипуляциях! О ваших интригах. Скорее всего, Кларэль мне сразу не поверит, но со временем обязательно прозреет, и тогда вашим играм придет конец.

— Мне две тысячи лет, линиар. На что ты надеешься? — Архидемон снисходительно улыбнулся. — Ты думаешь, что умнее меня или хитрее? Или что я не подстраховался, прежде чем открыть тебе карты? Ты знаешь о моем внушении только потому, что я позволил тебе о нем узнать, а раз я это сделал, значит, у тебя нет ни единого шанса сбежать или кому-то о моем внушении рассказать. Но ты можешь попытаться, — добродушно позволил он, — можешь поиграть в безрассудность, однако это ни к чему не приведет. Я полностью тебя контролирую. Ты как глина в моих руках. Подарок судьбы, который я с радостью использую. Подарками негоже разбрасываться.

— Сделали из меня калеку, — пробормотала я, — а теперь еще и безвольную марионетку планируете состряпать. Класс! Предел мечтаний! Если ждете от меня добровольного сотрудничества, то вы его никогда не дождетесь.

Тимуэль невзрачно усмехнулся. Добровольного сотрудничества он явно не ждал. Ну и славно!

 — Отдыхай, линиар, — посоветовал архидемон, — тебе нужно набраться сил перед встречей с Кларэлем. Минеральная еда и вода на столе, — указал на кристальный столик, — одежда в гардеробной, — кивнул на раздвижные двери.

— Повязки с тела можно снять, думаю, открытые раны уже затянулись под воздействием целебного зелья. Если захочешь принять душ — ванная комната сразу за гардеробной, там же найдешь полотенца и все необходимые принадлежности. А если тебе станет хуже или что-нибудь понадобится, просто скажи об этом вслух. Здесь повсюду установлены камеры слежения. За тобой ежеминутно наблюдают мои доверенные. Мои, линиар, а не Кларэля, которые никогда меня не предадут. Так что давай без особых глупостей.

На этом наш разговор подошел к концу. Тимуэль мне улыбнулся, сухо и без эмоций, развернулся и покинул спальню бывшей гувернантки.

Входную дверь он запирать не стал. Да и не нужно это было! Как только архидемон ушел, дурацкая дверь слилась со стеной и просто исчезла, словно ее там никогда и не было.

Я закрыла глаза, пытаясь найти в себе силы, чтобы пережить этот кошмар. Ну или дожидаясь, когда кошмар переживет меня…

ГЛАВА 40

За несколько часов после ухода Тимуэля я пришла к трем неутешительным, но любопытным выводам.

Во-первых, ненависть хороший стимулятор, прямо-таки отличнейший. Ненависть куда лучше, чем страх или отчаяние. Ненависть может поднять на ноги даже полудохлого краймера и заставить его бороться за жизнь, за свободу и за тех, кто небезразличен.

Боль? Это пустяк!

Сожранная рука? Лишь дополнительный повод для ненависти!

Жар, раны и лихорадка? Бывало и хуже!

Я не хотела предавать оппозицию, но еще больше я не хотела подвергать Райвена опасности. Раз уж на то пошло, то я согласна стать изгоем и умереть, настроив против себя весь мир, но я точно не готова жертвовать тем единственным существом, которое полюбила за всю свою ничтожную жизнь. Ненависть и любовь! Не знаю, какое из этих чувств сильнее, но что-то заставляло меня бороться, буквально ломать стены на пути к свободе, рушить все на своем пути. Я прекрасно понимала, что не справлюсь с архидемонами, но не попытаться сбежать из дворца или хотя бы найти способ связаться с кем-то из оппозиции я не могла. По крайней мере, идея выбраться из комнаты, найти Винкеля, используя тайные проходы между стен, и предупредить его о планах Тимуэля мне казалась более-менее реальной.

Во-вторых, я сильно изменилась. Внешне. И дело тут не только в руке.

Пройдя через широкую гардеробную с разнообразной женской одеждой, я вышла в ванную комнату, где и обнаружила огромное зеркало. Медленно приблизилась к нему и взглянула на свое отражение — измученной, раненой пленницы.

Эта пленница с той стороны зеркала чем-то напоминала меня… но лишь отдаленно.

Смех сдержать не получилось. Плечи затряслись от сумасшедшего хохота, когда я смотрела на себя — заметно побледневшую от потери крови и исхудавшую. Там, где раньше были мускулы, теперь выпирали кости. Я стала выглядеть старше, лет на двадцать пять, а не на семнадцать. Мои глаза почернели еще сильнее, в них больше не отражалась Тьма, теперь сама Тьма смотрела моими глазами. Губы стали почти белыми, словно их покрасили мелом, а область вокруг глаз, наоборот, сильно покраснела. И щеки впали от излишней худобы.