Наездник

У него были узкие, изящные, руки с длинными сильными пальцами пианиста, которые так и тянуло поцеловать. Парень в коротеньком белом халате был строен и в меру высок. Взглянув на его лицо, Инга окончательно решила, что встретила свой идеал.

Приведшая ее на прием хамоватая аристократка духа куда-то испарилась, пробубнив нечто неразборчивое, обращенное к медику.

— Здравствуйте, Инга, — голос мальчика звучал доброжелательно, но самое главное, в нем не было ни капли сочувствия или жалости.

— Привет, от растерянности, Инга забыла превратиться в ежика, которым обычно становилась при общении с парнями. Защитная реакция дала сбой.

— Паша, — представился юноша и взяв ее за плечи начал поворачивать туда, сюда.

— Что? Уродина? — Справившись с минутной слабостью, колко произнесла Бондаренко. — Нравлюсь? Уши растопырены, нос почти в лепешку превратился, после травмы.

— Наоборот. Все очень хорошо. Даже лучше, чем я мог судить по фотографии. — Задумчивым голосом отвечал Шатов.

— Какой фотографии?

— Людмила ваша выдала. Для знакомства и пресечения амурных предположений. — Не дам, говорит, симпатичную девочку для твоих сомнительных опытов. Мне подпольные аборты уже и так надоели. Не выжила, говорит, я еще из ума сама себе гадость подкидывать.

— Вот стерва, — в сердцах сказала девушка. — Впрочем, это в ее стиле. Сделает гадость и радуется с равнодушной маской на лице, только блеск глаз и выдает. А когда сама злится капельки пота над верхней губой выступают. Махонькие такие, почти незаметные, — за глаза отомстила обидчице ученица.

— Пока суть да дело, покажи-ка свою ногу. — Шатов вытирал руки стареньким вафельным полотенцем. — Так, ничего страшного не вижу. Отечность, болезненность, но ось держишь. Боковые нагрузки тоже безболезненны. Все-то лечение похоже покоем обойдется, ну погреть еще можно и массаж. Как же без него. Надо ставочку отработать — поглажу. — Бурчал Павлик будто про себя, — Такую ножку поласкать — впору самому приплатить.

— Впервые в жизни покраснев от удовольствия, балерина слушала рассуждения молодого человека.

— Консилиуму все ясно. — К разочарованию девушки, покончив с осмотром, вещал эскулап. — Похоже все у нас получиться. Взгляни сюда.

Словно опечаленный ангел смотрел с портрета. В тонких чертах этого лица было строгое совершенство Афины. Прямой нос, высокий лоб, нежная бархатистость кожи. Под высокими волнами бровей, блестели чистые детские глаза. В тени длинных ресниц, они казались сияющими голубыми озерами, в которых плещется разноцветье синевы. Нежные светлые волосы подчеркивали благородную породу красавицы. Приоткрытые коралловые губы позволяли насладиться белизной ровных зубов.

— Кто это? — Подозрительно взглянув на Павлика, — задала вопрос Инга. — Твоя девушка?

— Хотел бы я иметь такую красотку, но она не дала… на это своего согласия, — засмеялся Шатов, задорно подмигивая.

— Вовсе непривычная к подобным пикировкам, девушка опять зарделась.

— Ты это. Посмотри внимательно. Давай расплющим нос и оттопырим уши. — Павлик как фокусник достал крохотные фрагменты и как мозаику разместил на нужных местах.

— Вот это да, — только и смогла вымолвить Инга, поражаясь страшному преображению.

— Не унывать, — останавливая подступивший к горлу девушки комок, быстро сказал Шатов. Как ты смотришь на то, чтобы превратиться на девушку с картинки. Надо только операцию сделать.

— Если ты меня обманешь, — вдруг необычно злым голосом прошипела Бондаренко, — я повешусь, но перед этим страшно отомщу.

— Я тебе отомщу, всю калитку обдрищу, — низким басом пропел демон-искуситель. — Что ты о плохом думаешь, лучше поразмышляй о благодарности. На что я могу рассчитывать? Деньги ведь не рассматриваются?

— Инга опять, уже вполне привычно, сделалась красной как рак.

— Вижу, — махнул рукой юный нахал. — Это я так, пошутил. Ничего мне не надо и, переходя на пафос, опять запел. — Жила бы страна родная и нет других забот. — Успокойся. Будет тебе к чудесной походке и фигурке еще и личико, а может еще и голосок прибавится.

Стрелка часов уже перевалила за полдень, когда Марат вместе с присоседившимся двоюродным братиком приблизился к разрушенного дому, где шла неспешная работа по расчистке завалов. Говорят, что собирательство сохранилось только у немногих индейских племен, да аборигенов Австралии. Нет, это не так. Недавно демобилизованный бывший студент исторического факультета, служивший в настоящий момент банщиком в семейных номерах реставрированных Чагиным, занимался именно что им. Более того, кроме племени собирателей в столице процветало целая орда, занимающаяся присваивающим хозяйством, с успехом отбиваясь от нападок агрессивных завистников.

Молоденький паренек — конвоир лениво пинал ногой камешки, даже не наблюдая за пленными, методично разбиравшими завалы и подчиняющимися своим командирам. Марат подошел к нему и спросил:

— Боец, Константина Михайловича можно увидеть.