Наездница

Слова Котенка – о да, теперь она была нашим котенком – сразу заставили мой инструмент затвердеть. Хотя нет, он стоял уже три чертовых дня. Эти слова заставили его пульсировать, будучи прижатым к моему бедру, и мою промежность заныть. Сама мысль о том, что я могу забраться между этих нежных ножек и заполнить ее своим семенем, заставила меня едва не кончить, как отчаянного подростка.

Она хотела именно того, что и я. Семью, супруга, ребенка. Нет, много детей. Я хотел всего этого с ней, но именно поэтому и держался подальше. Потому что какая двадцатилетка захочет быть привязанной к кому-то, завести детей? Оказалось, Пенелопа Вандервелк. Мой Котенок.

Когда мне было двадцать два, это было последним, о чем я думал. Я тогда закончил колледж и вступил в полицейскую академию. Буну еще только предстояло закончить колледж и поступить в училище. Ни один из нас не был обеспеченным настолько, чтобы даже задуматься о семье. То, что Пенни хотела именно то, что мы хотели ей дать, казалось подарком судьбы. Как это вообще было возможно? Нам вообще могло так повезти?

Я понимал ее отчаянное желание быть нужной и любимой. Все то, что она рассказала о своих родителях, заставило меня захотеть вжарить не только какому-то идиоту из бара, распускающему руки. Кто, черт возьми, отправляет своего ребенка в пансионат на семь лет? Только родитель, который не хочет видеть этого ребенка. Не удивительно, что она хотела завести свою семью. Ее собственная была отвратительной. Она хотела такую, где ее будут любить без оговорок и условий. Она хотела мужа и детей, которых она могла любить так, как сама никогда не знала на своем опыте.

Сегодня мы покажем ей, как могло бы быть с нами. Как мы разделим ее между собой, и будем ублажать ее каждым прикосновением, каждым глубоким толчком. Она кончит столько раз, что забудет обо всем, кроме наших имен.

Я сидел на заднем сидении пикапа Буна, а Пенни была у меня на руках. Мой рот был занят ею. Я подождал, пока машина Буна не тронется с места, прежде чем притянуть ее к себе, насколько позволяли ремни безопасности, и самому попробовать ее на вкус. Смотреть, как Бун целовал ее, было чертовски горячо, но я жаждал своей очереди. Теперь настал мой черед. Бун вел машину, пока я изучал изгибы ее губ, наслаждался тем, как ее язычок сплелся с моим, как у нее перехватило дыхание, когда я слегка прикусил ее пухлую нижнюю губу, и слушал, как она стонала, когда я лизнул нежную кожу вокруг ее уха.

– Куда мы едем? – выдохнула она, приподняв подбородок, в то время как я вылизывал дорожку от ее шеи вниз.

Ночь была прохладной, но внутри пикапа творились вещи погорячее.

– Мы едем к Буну. Его кровать ближе всех, – прошептал я. Я не мог оторвать губ от ее кожи. Мне просто нужно было почувствовать ее шелковистость, ее тепло. Почувствовать, какой сладкой она была, втянуть ее нежный аромат. – Ты сегодня лихо поскачешь.

– Ох, – сказала она, больше от удивления, что моя ладонь обхватила ее грудь, чем в ответ на мои слова.

Ее грудь была сочной, а сосок затвердел под моими пальцами, когда я гладил его через блузку и лифчик. Пенни ерзала на мне. Черт, она была отзывчивой к ласкам. Она была горячей, страстной – а ведь мы все еще были одеты. Я мог только представить себе, какой она будет, когда мы войдем в нее. Мы, словно подростки, целовались на заднем кресле автомобиля, хотя в этот раз то, что я возьму ее, было данностью. И я уже был достаточно стар, чтобы делать это на мягком матраце.

Черт, это не было просто огоньком. Это было настоящим пожаром, с той самой секунды, что мы увидели друг друга. Она не могла не ощутить, каким твердым был мой член. Ничто не смогло бы скрыть этого – он еще не упал. После того, как он три дня был в таком состоянии, мне лишь оставалось гадать, сможет ли он когда-нибудь опасть, когда наш Котенок будет рядом. Дьявол, мне стоило лишь подумать о ней, и он уже был в готовности.

– Котенок, а ты думала, что мы говорили о катании на лошадях? – спросил Бун с переднего сидения. Я немного повернул голову и поймал его взгляд через зеркало заднего вида, хотя он тут же опустил его на мою руку, которая лежала у Котенка на груди. Я распознал этот взгляд. Он хотел ее.

При каждом вздохе, ее грудь наполняла мою ладонь.

– Я никогда еще не… не скакала, – сказала она.

Я улыбнулся в ее ухо и поцеловал его. Мне нравилось, что мы так вскружили ей голову, что она могла сказать что-то настолько странное.

– Не переживай, завтра мы поедем на ранчо и подберем тебе кроткую, спокойную кобылу.

Я снова переместился к ее губам. Поглощал их своими.

– Я. Не. Это. Имела. В виду, – выдыхала она каждое слово между поцелуями.

Пикап резко свернул вбок и Бун ударил по тормозам, заставив нас с Котенком дернуться вперед под ремнями безопасности. Он оглянулся назад, чтобы взглянуть на нас.

– Какого лешего, Бун? – спросил я, взглянув на Котенка, чтобы убедиться, что она в порядке.

Он совершенно проигнорировал меня, блуждая взглядом от ее пухлых, влажных губ до моей руки, лежащей на ее груди, и того, как ее юбка открывала чудесный вид на ее ножки.

– Она не о лошадях говорит.