Наг

За домашними хлопотами вечер настал незаметно, приближая неприятный момент расставания с папой. Я подготовила им с бывшей подругой плотный перекус на дорогу, заботливо завернула в чистую ткань и уложила в корзину.

Я долго обнимала отца, боясь, что если отпущу его, то больше не увижу. Он тоже немного дрожал от напряжения, но решительно разжал объятия и стал прощаться с мужчинами.

– Берегите ее, – сказал он обоим, по-отечески обнимая Инга и похлопывая по спине. Нагу же пожал руку.

– Шаянес неш Оштон. Ваш-ш должник, – хрипло прошипел змей отцу.

Наконец отец запрыгнул на козлы, тронул коней, и вскоре экипаж скрылся за очередным поворотом горной дороги, петлявшей в чаще леса.

Глава 4

*

Шаянес неш Оштон

*

Отогреваясь возле горящего камина, я с трудом верил, что самое страшное осталось позади.

Отец и дядя меня учили всегда быть сильным и ничего не бояться, но сидя в грязной, сырой клетке, лишенный голоса и права называться разумным, я стал поддаваться страху. Нет, я не трусил перед эльфами и не страшился умереть в бою, а вот погибнуть взаперти, будучи заморенным зверем, у которого даже нет имени, было бы ужасно.

Дома я мечтал, что Барим уцелел, как и его обитатели, но не предусмотрел, что длинноухие не забыли о своей ненависти к нам.

Переход дался тяжело: от боли казалось, что в моем теле не осталось целых костей или живых тканей. Сквозь красную пелену видел, как меня уносят, слышал напевные заклинания эльфийских целителей, ощущал их магию, но кошмар начался позже, когда я пришел в себя с магическим ограничителем на шее.

Эльфам хорошо известно, что магия нагов строится на словесных формулах, поэтому первое, чего меня лишили, был голос. Второе, чего я не обнаружил, – это моя одежда, золото и амулеты. Оглядываясь в темном помещении, я полагал, что все происходящее ошибка, но не мог произнести и слова, а потом пришел он.

– Лиер Натаниэль, мы все сделали, как вы велели. Наг уже очнулся, если желаете, мы приведем его к вам, – своим мелодичным, почти девичьим голосом пропел пепельно-блондинистый маг, который недавно крутился вокруг меня.

– Не стоит. Я сам, – холодно произнес его собеседник.

Спустя несколько секунд, я впервые увидел лиера. Высокий и смазливый, как и все представители древнего народа, он холодно смотрел на меня, оценивая.

– Зачем ты пришел? Ты один? Кто еще знает о портале? – посыпались вопросы, а я только открывал рот, не в силах произнести и слова. Эльф скривился и махнул рукой, а удавка на моей шее немного ослабла, давая возможность говорить.

– Я пришел один. О портале знают многие, но сюда никто кроме меня не стремился. Пришел в мирных целях, хочу найти свою ссаши – половинку души, – кратко и емко ответил я.

– Ссаши, говоришь, – почему-то взбесился эльф. – Как посмел ты прийти сюда, после того, как вы прокляли Барим? С каждым поколением особых девочек рождалось все меньше, а сейчас, когда их практически не осталось, явился ты? Зачем?

– Мы никого не проклинали. На Ссай очень нуждаются в особых. Я ученый. Если вы мне позволите, я исследую этот феномен вместе с вашими специалистами, и мы сможем решить проблему.

Эльф сначала воззрился на меня с изумлением, а потом глумливо рассмеялся.

– Что ты можешь решить, змей? Сотни лет лучшие из нас искали причину и не нашли, а ты, заносчивый червь, найдешь выход? Нет, ты пришел отнять у меня её, только ты не угадал. Я ждал свою дэйну две сотни лет и не позволю ее забрать. А ты станешь наглядным примером того, что будет с другими нагами, пожаловавшими в наш мир. С сегодняшнего дня у тебя нет ни имени, ни титула, ты – животное, дикое и опасное. По праздникам мы будем выставлять клетку с тобой на площади, разрешая детям бросать в тебя огрызки, а человеческие девушки вместо любви будут дарить тебе свое презрение, брезгливо морщась от вида грязного чудовища, которым в будущем они будут пугать своих непослушных детей, – почти выплевывая от ярости слова, разорялся эльф.

От осознания, что родные за миллионы лиг пустоты от меня и, при всем желании, на помощь никто не придет, было не по себе, но страха еще не было, он пришел позже, когда почти погасла надежда выбраться из зловонной ямы, в которую я угодил.

Примерно полгода назад, как и обещал лиер Натаниэль, меня в железной клетке, голого, грязного и голодного, разместили на торговой площади, и я испил чашу стыда и отчаяния до дна, наблюдая, как человеческие девушки, о которых я столько мечтал, смеются надо мной и бросают в клетку кусочки хлеба. Перед выездом мне не давали пищи неделю, и от вида свежей выпечки живот сводило голодными спазмами, но я еще помнил, что такое гордость, и только уклонялся от летящих в клетку подачек.