Нагадали мне суженого

Я этого не знала, потому что всегда нахожусь на сцене. У меня в активе нет ни одной главной роли, но без меня все равно не обойтись. Я объявляю о вновь прибывших гостях, выношу подносы с едой, стакан воды, зонтик для героини и прочий реквизит, изображаю бал в дворянском собрании или просто стою на сцене молча. Все зависит от режиссерской установки. Перед началом каждой репетиции Александр Николаевич беспомощно обводит глазами труппу:

– А где Аня?

И я, как солдат на плацу, делаю шаг вперед.

– Стоишь здесь, – указывает он пальцем мое место. Это и есть сигнал к началу репетиции. Дальше все идет как по маслу.

Оказывается, ради престижа надо держать кресло в первом ряду! А я-то удивлялась, почему все время вижу одни и те же лица на одних и тех же местах!

– Эй? Почему молчишь? – насторожилась в трубке Капка.

– Думаю, чем я могу тебе помочь.

– А тут и думать нечего! Рассказывай мне обо всем! А лучше сразу сообщи, где картина. Ты ведь понимаешь, Нил не успокоится, пока ее не распотрошит. Это единственный способ доказать ему, что там, в раме, ничего нет.

– Но я не знаю, где она!

– Ой, подружка, темнишь. Об убийстве ты знала, о краже знала, а о том, что спрятано в раме, понятия не имеешь.

– Не имею, – подтвердила я.

В самом деле, странная история. Почему, едва взглянув на картину А. Зимы, я подумала о смерти? Это было как удар молнии. Я даже явственно почувствовала запах тлена. Запах прелого тряпья, мочи и заплесневелых тарелок с едой. И мухи. Надо всем этим роились жирные навозные мухи. Именно так я это и увидела. Меня затошнило еще тогда, в музее, поэтому в доме Зимы я даже ни разу не блеванула. Я ведь все это уже пережила.

Я снова замолчала, и Капка на том конце провода опять спросила:

– Эй? Ты еще там?

– Я тебя внимательно слушаю.

– А по-моему, ты думаешь о чем-то своем. Кстати, скоро начало нового театрального сезона, – оживилась Капка. – Ты ведь в курсе?

– Конечно!

– Мы уже читаем пьесу.

– Без меня?!

– У тебя, как обычно, нет ни одного слова. Поэтому пока без тебя.

Я нисколько не огорчилась. Я давно живу на ОЗК, имя мне Неудачница, и надеяться хотя бы на пару реплик в новой постановке было бы слишком смело. Меня позовут, когда начнутся репетиции. Я только спросила:

– Как всегда, Шекспир?

– Нет, на этот раз мы выбрали пьесу современного драматурга.

– Насколько современного?

– На все сто! Он еще даже не помер. Приедет на премьеру.

– Да ты что?! И чье кресло в первом ряду ему достанется? Нашим ВИПам придется потесниться! Неужто ты уговоришь Аксенкина?

– Не переживай, московскому драматургу поставят трон в проходе.

– Я и не переживаю.

– О чем вы вчера говорили с Арсением, когда он тебя провожал домой? – неожиданно сменила тему Капка. Усыпила мою бдительность и ринулась в атаку.

– Откуда ты знаешь, что провожал? – удивилась я.

– По-моему, он решил за тобой приударить. У меня на такие дела глаз наметанный.

Это правда. По части любовного опыта с Капкой в нашем городе не может сравниться никто.

– И что ты по этому поводу думаешь? – Мне страсть как хотелось узнать ее мнение.

– Будь с ним поаккуратнее. Если что – отшей.

– Это еще почему?

– Его бывшая жена говорит, что он чудик.

– Вот как? А в чем это выражается?

– Упертый. И как мужик – полный ноль.

– В смысле импотент? – испугалась я. Вот тебе и родила!

– Да нет, – с досадой сказала Капка. – В смысле мужских обязанностей. Ну, там денег заработать, гвоздь в стенку вбить, машину починить.

– Разве твой третий это все умел? Тем не менее ты понеслась с ним в загс, задрав подол. И даже сама, насколько я помню, сделала ему предложение.

– За него это все делали папины деньги. А инициативу я взяла в свои руки, потому что мне надоело ждать, пока он протрезвеет. И как видишь – не прогадала. Его родители очень хорошо мне помогают. Я стою в очереди на расширение жилплощади первой как многодетная мать-одиночка. Как только сдадут новый дом, я вместе со своими детьми въеду в просторную трехкомнатную квартиру, причем старая останется за мной.

– И зачем тебе Аксенкин?

– Как ты не понимаешь? Аксенкин – это все и сразу. Я всю жизнь выстраиваю отношения, выхожу с выгодой замуж, развожусь и снова выхожу, рожаю детей. Собираю капитал, одним словом. Деньги, недвижимость, полезные знакомства, родственные связи с влиятельными людьми. А Нил – это все сразу. К тому же я, как актриса, засиделась в провинции.

– Как ты сказала?! Актриса?!

– А чем я хуже тех, кто на экране? Я, между прочим, очень киногеничная.

– Это кто тебе сказал?

– Ты видела мое портфолио?

– Но… – Я хотела сказать, что у нее фигура никакая. Ноги кривые. И вообще, по-моему, для кинокарьеры она уже старовата.

– То-то! Нил станет моим продюсером. Обеспечит мне прессу. Кстати, драматург – столичная штучка. Его тоже надо взять в оборот, – озабоченно сказала Капка.

Я была в шоке. Так вот о чем она думает! Потом спохватилась: а сама-то? Я ведь тоже собираюсь влезть в телеящик! От Капки, что ли, заразилась? Или она от меня? По крайней мере ситуация прояснилась. Я узнала, о чем мечтает наша Офелия.

Капка меж тем продолжала: