Нагаш непобежденный

Нагаш довольно долго исследовал южную часть могильной равнины, тщательно изучая курганы, и наконец наткнулся на один, отвечающий его целям. За несколько столетий каменный фундамент ушел в землю, полностью скрыв вход. Несколько недель постоянных дождей размягчили земляную крышу, и некромант сумел прокопать ее голыми руками. Ночь за ночью он рыл мягкую землю, выгребал ее пригоршнями и отбрасывал в сторону. Пока он трудился, вспышки зеленой молнии освещали его почти превратившуюся в скелет фигуру. Тошнотворный изумрудный свет сочился из костей, вырисовывая темные, похожие на веревки мышцы под разорванной кожей. Со щек и лба свисали ошметки кожи, обнажая зловеще ухмыляющийся череп, глаза некроманта давно сгнили, выжженные изнутри жаром пылающего камня. Все, что осталось, это два сгустка зеленого пламени, холодно мерцающего в глубине запавших глазниц. Конечности удерживались в суставах не сухожилиями, а исключительно колдовством и силой воли.

В конце концов однажды ночью усилия Нагаша принесли свои плоды. Он разгреб последний слой земли и корней, прикрывавший могильник, и оттуда вырвалось шипящее облако ядовитого воздуха, который убил бы человека за несколько секунд. Удвоив усилия, Нагаш расширил дыру настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

Он выбрал именно этот могильник, потому что он был самым большим из неповрежденных в южной части долины. Нагаш надеялся, что он принадлежал какому-нибудь великому военачальнику или вождю, а значит, там должны покоиться останки немалой свиты, которую он тоже сможет поднять из мертвых. Но то, что некромант нашел, оказалось куда лучше, чем он мог надеяться.

Нагаш проскользнул по грязному туннелю, выкопанному им в крыше могильника, пролетел примерно двенадцать футов до пола и тяжело приземлился. Правая ключица треснула, как сухая ветка. Раздраженный, Нагаш направил свою волю на окружавшие ключицу мышцы, чтобы вернуть сломанные концы на место, и исцелил место перелома, потратив немного силы. Нахмурившись, он наклонился и положил ладонь на пол могильника, вымощенного грубыми булыжниками, потрескавшимися и липкими от времени.

Высоко над головой сверкнула молния, столб ярко-зеленого света проник в дыру на крыше могильника, прорезал сумрак, осветив резное каменное возвышение в центре гробницы. На постаменте лежал скелет когда-то очень мощного человека. Покрытые плесенью толстые кожаные доспехи закрывали кости. Пояс из тяжелых золотых звеньев свисал с высохшей талии воина, костлявый лоб трупа охватывал золотой обод, почерневший от гнили. Руки воина покоились на рукояти длинного черного меча, лежавшего у него на груди. Прямой, обоюдоострый, казалось, он был сделан из единого куска обсидиана. На поверхности клинка были высечены топорные символы, заполненные знакомой зеленой пылью. Абн-и-хат даже после стольких лет продолжал слабо светиться.

Нагаш медленно поворачивался на месте, охватывая своим горящим взором все помещение. Вместе с военачальником погребли не меньше дюжины других тел, они лежали на каменных возвышениях, расположенных кольцом вокруг их вождя так, что ноги указывали на стены могильника. Десять из них определенно были воинами, одетыми в сгнившие кожаные доспехи и державшими грубо обработанное каменное оружие. Еще два, похоже, принадлежали женщинам, судя по истлевшим обрывкам ткани и потускневшим золотым украшениям на шее и пальцах. Возможно, жены? Теперь уже не узнать. Впрочем, Нагашу это в любом случае было безразлично. Пока они могут копать, от них будет польза.

Вытащив кинжал, Нагаш начал чертить на каменном полу могильника ритуальный круг. Он выглядел совсем по-другому, чем тот, что некромант использовал несколько месяцев назад, и походил на тайные круги из Черной Пирамиды в Кхемри. В этом круге не содержится магической силы, он воссоздаст ее особым образом.

Закончив круг, Нагаш неторопливо проверил сто, убеждаясь, что каждая линия, каждый символ начерчены правильно. Потом отошел к дальней стене помещения и вытащил из потрепанного кожаного пояса плотно закрытый мешочек. Очень осторожно Нагаш развязал свой самодельный мешок и всмотрелся в светящуюся пыль. Меньше половины мешка. Из его изуродованного горла вырвался возглас досады. Сила. В конечном итоге все упирается в силу — и в желание ее использовать.