Наглец

— В моем номере, где же еще?

— Значит, все вышло?

— Не знаю. — В горле пересыхает.

— Ну… а как там у вас все прошло? В зале?

Марк Иосифович кряхтит, вставая с кресла:

— При виде Дыма он побледнел, будто восставших из ада узрел.

Мне трудно судить, потому что для меня все прошло, точно в тумане. Поэтому просто хмуро пожимаю плечами:

— Вроде все нормально. — Нащупываю в кармане пачку сигарет. — А то, что он пошел за ней в номер, только подтверждает, что Майор у нас на крючке.

— Отлично.

— Супер! — Радуется парнишка, воздевая кулак к небу, как какой-нибудь супергерой.

До чего же он все-таки потешный.

— Нужно будет сказать брату спасибо. — Кручу меж пальцев сигарету. — Этот крючок в виде его бывшей нам очень пригодился. Если бы не девчонка…

Мое сердце сжимается, когда я представляю, каково ей там. Тревога, страх, надежда, сомнение — все смешивается в большой ком эмоций.

— Как ты думаешь… — Фил отрывается от экрана, чтобы что-то у меня спросить, но вдруг осекается, взглянув на мальчишку. — Она…

Понимаю, о чем он. Об этом не возможно не волноваться. Пятьдесят на пятьдесят. Чувства были, и, кажется, никуда не делись. У обоих. Но у меня нет другого варианта, кроме как доверять ей.

— Она профессионал. — Говорю твердо.

— Но мы ставим на карту всё, что у нас есть. — Фил виновато приподнимает брови. — Прости, Глеб.

— Я в ней уверен. — Зажимаю сигарету зубами и иду к балкону. На полпути останавливаюсь. — Девочка знает, что делает, Фил. Давай лучше переживать о деталях игры, хорошо?

— О’кей. — Кивает он.

— И разберись пока с находками из номера Майора.

Оставив взволнованный взгляд парнишки, застывшего возле стола, без внимания, выхожу на свежий воздух. Море угрожающе шумит, вздымая черные волны. Ночной ветерок прохладой щекочет ноздри. Я облокачиваюсь на перила и закуриваю. Дым, смешиваясь с запахом соли, почему-то теряет свою горечь.

Закрываю глаза. Снова и снова прокручиваю в голове сцену встречи.

Соня держалась на удивление стойко, а вот на Майора было жалко смотреть — он выглядел уязвленным, загнанным в клетку хищником. Черт. А как тогда выглядел я? Вот же дерьмо…

Если они захотят, то, объединившись, уничтожат меня. Лишат абсолютно всего. Еще и унизят. Нужно быть готовым и к такому раскладу. Нужно. Быть. Готовым…

И когда я успел превратиться в тряпку, которая всё пускает на самотек? Которая добровольно отпускает нити, за которые нужно волевым решением дергать в процессе операции? И почему меня вообще беспокоит сейчас, как она там с ним справится?

— Так ты веришь ей, или нет? — Раздается голос за моей спиной.

Ох, уж мне этот пацаненок!

— М? — Закашливаюсь, подавившись дымом.

Предлагаю ему сигарету, но малец привычно отказывается. Мотает головой.

— Почему ты в ней сомневаешься? — Он сверлит меня слишком проницательным для его возраста взглядом.

— С чего ты взял? — Усмехаюсь нервно.

— Физиогномика. — Объясняет он, вставая рядом. — Я учусь читать по лицам людей. Часто какие-то черты указывают на качества и свойства человека. Это полезно в нашей профессии: когда видишь, что объект тебе доверяет, то понимаешь, в каком направлении дальше с ним работать.

«Перспективный кадр, однако».

— В нашей профессии, значит. — Мне хочется рассмеяться.

— Да. — Совершенно серьезно отвечает мальчишка. — Вот, к примеру. Сейчас у тебя на лбу две продольных складки. Здесь. — Показывает на себе пальцем. — Я заметил, что так бывает, когда ты сильно нервничаешь, сосредоточенно думаешь о чем-то, злишься или переживаешь.

— Чего? — Уголки моего рта ползут вверх в улыбке.

Делаю глубокую затяжку и смотрю на «профессора» в ожидании объяснения.

— А когда ты спокоен и хочешь казаться суровым или серьезным, у тебя всего одна складка на лбу. — С умным видом говорит знаток человеческих лиц.

— Хм. Ясно. — Сигаретный дым покидает меня толчками.

Забавный у нее братец.

— А когда ты рядом с моей сестрой, — продолжает он, заставляя меня снова напрячься, — у тебя лоб гладкий, как вода в заливе. Потому что ты расслаблен и доволен. — Свят улыбается. — Это при условии, что она не доводит тебя своим мерзким характером и грязными ругательствами через слово.

Подозревая, что мой лоб сейчас от напряжения превратится в терку для сыра, стряхиваю пепел и отворачиваюсь к воде.

— Твоя сестра… она… — у меня не хватает слов, чтобы описать все чувства, которые вызывает у меня эта сумасшедшая.

— Знаю. — Паренек тяжело выдыхает, уставившись вдаль на вершины гор. — К ней нужен подход. Она не феминистка и не социопатка, просто у нее много ран на сердце. Но ты же не поверишь, если я скажу, что иногда она бывает достаточно милой?

— Конечно, нет.

Улыбка на секунду прогоняет тревогу, поселившуюся в душе. Соня и милая. Абсурд какой-то.

— Может, мне пойти проверить ее? — Предлагает он. — Я переживаю.

Да я и сам себя корю, что не поставил прослушку в номер.

— Нет, не нужно светиться. — Отвечаю сухо.

Достаю телефон и набираю ее номер. Черт его знает, сколько мне еще здесь ждать. Они могут проговорить пять минут. Могут час. Или вообще…