Награда для Иуды

– При мне копии документов о денежных переводах на заграничные счета Елисеева, – Мальгин постучал пальцами по кожаной папке. – Есть его референт, который помогал ему отстирывать бабки и выполнял другие поручения. Как он выражается, деликатного свойства. Кочетков подтвердит мои слова хоть сейчас. Документы я оставлю тебе.

– Мне не нужны бумажки.

– Допустим, я поверил. Какие предложения?

– Завтра дневным поездом Елисеев уезжает в Берлин. Он боится летать на самолетах. Думаю, в Берлине он надолго не задержится. Сменит документы, переедет в другую страну, обратится к пластическому хирургу. Снова сменит документы. И тогда его следы потеряются окончательно. Но сейчас его еще можно достать. Поезд идет через Белоруссию, через Минск и Барановичи. К международным вагонам прицеплены обычные купированные вагоны для российских пассажиров, билеты до Бреста или Минска еще есть в продаже, я узнавал. Можно пройти из конца в поезда в его начало. Я бы сел в тот поезд. Я хочу в него сесть. Но в этом случае мне предстоит всю оставшуюся жизнь скрываться от милиции и ФСБ.

– У тебя документы и свидетель. Почему ты не хочешь сдать Елисеева ментам?

– У меня на то личные мотивы.

– Та убитая девчонка?

– Пожалуй.

– Где миллион долларов, который я передал Елисееву?

– Наверное, он держит его при себе, – пожал плечами Мальгин. – Ведь таможенники не заглядывают в каждый чемодан. Они проверяют паспорта. Пограничный контроль длится считанные минуты. И поезд едет дальше.

– Пожалуй, я прокачусь на том поезде вместо тебя. Сойду в Минске или в Бресте.

Барбер полез в карман плаща и протянул Мальгину квитанцию почтовом переводе.

– Я перевел доллары в рубли, на всякий случай, – сказал он. – А потом кинул деньги на проволоку. Ну, отправил их телеграфом по адресу. Первый раз в жизни совершил такую глупость.

– Не огорчайся. По моим подсчетам, у тебя остались кое-какие сбережения. И будь осторожен.

– Раз завтра я уезжаю, надо собраться в дорогу.

Барбер пожал руку Мальгина, встал и направился к метро. Через минуту его фигура потерялась среди фигур других пешеходов.

***

Ужинать в вагон-ресторан Елисеев решил не ходить. Он, слушая перестук колес, сидел в своем одноместном купе и наблюдал, как за окном поезда мелькали далекие огоньки, проносились мимо освещенные платформы и небольшие станции. На столике лежал нераскрытый пакет с бутербродами, в пустом стакане звенела ложечка. Елисеев ехал налегке, он взял с собой лишь дорожную сумку и портфель, набитый никчемными бумагами. Все остальное, одежду и несколько пар приличных ботинок, он купит уже в Берлине. Сейчас там задержалось лето, подмосковной осенью и не пахнет. В эту минуту Елисеев жалел только об одном: в тесном купе лишь один нижний диван, некуда положить вытянутые ноги. Когда в дверь постучали, он, погруженный в лирические раздумья, даже не повернул головы.

– Входите, – громко сказал Елисеев, решив, что это вышколенный проводник международных рейсов, седовласый дядька, облаченный в фирменный китель с нашивками, светлую сорочку и галстук, явился забрать стакан и спросить, не желает ли господин еще чаю или минеральной воды.

Дверь приоткрылась, по стене скользнула чья-то тень. Щелкнул замок, запертый изнутри. Елисеев повернул голову и застыл с раскрытым от изумления ртом.

– Только пикни, сука, – едва слышно проговорил Барбер и поставил на пол большой полупустой баул. Такими сумками пользуются челноки во время заграничных поездок. – Дернись – и ты дубарь.

Елисеев видел ствол пистолета, направленный ему в живот. Нет, пожалуй, не в живот, чуть ниже. Елисеев приподнял руки, давая понять, что оружия при нем нет, защищаться или звать на помощь – пустое дело. Это он понимает, пуля летит быстрее, чем бегает проводник. Да и какой толк от этого старикана.

– Встань, – приказал Барбер. – Опусти жалюзи на окне.

Елисеев безмолвно выполнил приказ. Повернувшись лицом к столику, потянул вниз металлическое кольцо жалюзи и, подняв руки, стал ждать дальнейших приказов. Откуда Барбер узнал о его вояже в Берлин? Впрочем, Елисеев не делал секрета из своей поездки. А напрасно. И что нужно Барберу? Ясно, он хочет вернуть свой миллион. Барбер сделал широкий жест, слишком широкий жест, затем одумался, схватился за голову, попытался что-то исправить. И вот он здесь, правда, пришел Барбер не по адресу. Елисеев не потащит с собой через границу чемодан с деньгами.

Он лихорадочно соображал, как вести себя в такой ситуации, что делать. Надо заговорить Барберу зубы, выиграть время, а там видно будет. Вокруг люди, Барбер, если он не самоубийца, не посмеет выстрелить. И ножом действовать не будет, иначе купе превратится в мясную лавку, кровь придется собирать чуть ли не ведрами. Но зачем Барбер притащил этот огромный баул, на вид полупустой? Зачем приказал опустить жалюзи? Поезд проезжает безлюдные пустоши, платформы, на которых почти нет пассажиров. Да и кто оттуда, с другой стороны, разглядит через окно, что происходит в купе поезда, мчащегося со скорость сто километров в час?

– Теперь вытащи все, что лежит в карманах, брось на полку. Если вздумаешь…