Награда для Иуды

– Мне никто не угрожает, – ответил Полуйчик, не сообразив, что сам себе противоречит. Он полез в сейф, вытащил фото Барбера и протянул ее Зудину. – Если ты ненароком пристрелишь или удавишь это чмо, можешь рассчитывать на большую премию. Очень большую. Сейчас же размножь фотографию, раздай ее всем ребятам, кто работает на дверях или в зале. Что делать дальше, я тебе по дороге расскажу.

***

Ночь с субботы на воскресенье Мальгин провел в общежитии на Мичуринском проспекте, битком набитым иногородними строителями. Здесь можно было, сунув деньги вахтеру, получить на ночь койку. Вахтер не спрашивал паспорта и не заносил имя постояльца в регистрационный журнал, просто клал деньги в карман, выдавал комплект застиранного до дыр постельного белья, вафельное полотенце и называл номер комнаты. Строители за день уставали так, что укладывались спать едва на улице темнело. Мальгин тоже устал. Застелив кровать, он разделся до трусов, и четверть часа сидел в темноте, жевал бутерброды, запивая это дело пивом.

Мальгин был доволен удачно прожитым днем. Утолив голод и жажду, заткнул уши ватными шариками, чтобы хуже слышать богатырский храп строителей, и неплохо выспался, утром помылся в душевой комнате и плотно перекусил в кафетерии, что напротив общежития. Он купил десяток пирожков и пару бутылок минеральной воды, сообразив, что день впереди трудный, суетной и, может статься, возможности пополнить запас харчей не представится до самого вечера. Убедившись, что оружие, оставленное на ночь в багажнике «девятки», в целости и сохранности, сел за руль и включил радио.

Вчера, получив оружие от Давыдовича, он отправился за город, чтобы найти уединенное тихое место и пристрелять карабин. Заехав в выработанный песчаный карьер, отделенный от ближайшей деревни кочковатым полем и лесопосадками, установил оптический прицел, отрегулировал механизм прицеливания и боковых поправок. А затем и, израсходовав тридцать патронов, убедился, что стрельба кучная, и с разных расстояний пуля попадает именно в то место, куда он целится. Завернул карабин в мешковину, перевязал ткань веревочкой и отправился обратно в Москву, в строительное общежитие.

Сегодня улицы были полупустыми, поэтому до дома он добирался около получаса. Поставив машину возле подъезда, полез под сидение, вытащил завернутый в тряпку пистолет и сунул его под пиджак. Он выбрался из машины, всем своим видом показывая, что не от кого не прячется, никого не боится и совершенно спокоен. Во дворе ребятишки гоняли мяч, на дальней лавочке обосновались местные мужики, кроившие бутылку какой-то гадости, стояло десятка полтора различных автомобилей, кажется, все пустые. Тишина и покой. Но Мальгин ни минуты не сомневался, что за где-то рядом устроили наблюдательный пункт те самые парни, от которых он едва унес ноги ночью. Они жаждут мести, жаждут крови. И наверняка придумали десяток болезненных способов умерщвления Мальгина. А если так, к чему откладывать встречу, которой все равно не избежать.

Мальгин неторопливо дошагал до подъезда, открыл дверь и нырнул в темную глубину парадного. Он не стал подниматься наверх лифтом, хотя понимал, что у двери квартиры его никто не караулит. Это слишком подозрительно торчать в парадном, сутками ожидая свою жертву, соседи могут вызвать милицию. Открыл дверь квартиры, переступил порог, втянув в себя застоявшийся воздух. Он прошел на кухню, окном выходившую во двор, не трогая тюлевую занавеску, стал смотреть вниз. Ничего интересного. Все те же мальчишки гоняют мяч, все те же мужики крутятся у скамейки. Он заглянул в холодильник, вылил в раковину скисшее молоко и выбросил в мусорное ведро куски загнувшейся колбасы и сыра.

Прошел в комнату, уселся в кресло и прослушал сообщения на автоответчике. Звонили знакомые женщины, старому приятелю, с которым не виделись лет пять, вдруг срочно припекло встретиться и сходить в баню, следователь Закиров зловещим голосом напомнил о том, что Мальгина ждут в межрайонной прокуратуре для важного разговора.

– Учти, это последнее предупреждение, – закончил Закиров. – Если ты хочешь облегчить свою участь, явишься сам. Если желаешь окончательно разломать себе жизнь… Что ж, это твой выбор.

Следователь положил трубку. Наконец, Мальгин услышал сообщение, которого ждал.

– Привет, – голос Барбера звучал глухо, словно звонил он откуда-то издалека, из другого города или из подземелья. – Я получил посылку. Ну, альбом Онуфриенко, копии ментовского протокола и твою записку. Ты пишешь, что фотографии, вырезанные бритвой из альбома, – это снимки убийц Онуфриенко. И предлагаешь мне вспомнить, кто был изображен на этих карточках. Я этот альбом раз сто листал, но я долго не мог сообразить, что это были за карточки. Постепенно вспомнил. Короче говоря, люди с вырезанных фотографий не имеют никакого отношения к гибели Кривого. Кто-то из них сидит, кто-то умер, кто-то уехал навсегда… Те парни, что вырезали карточки, хотели пустить тебя по ложному следу. И, кажется, своего добились.