Награда для Регьярда (СИ)

Хельдог - старый, потрепанный пёс, представляющий себя матерым волком. Жадный, от того не самый разумный правитель. Наши отношения не сложились с самого начала, когда пришлось заключать мир после бессмысленной войны, развязанной Сашьяром. Правитель Смежных земель потребовал себе территории с залежами серебряной руды. Старейшины были против, но люди устали от грабежей, и хотели мира. Если уж подумать, на территориях Гримхайла есть ещё копи с ценным металлом. Я не стал упираться, и скормил жадным псам сладкую кость. Думаю, старик и сам не ожидал, так легко обуздать молодого выскочку, рассчитывал на продолжение конфликта, в надежде ухватить кусок пожирнее. Но вглубь гор сунуться ему было не с руки - воины мерли на холоде горных перевалов как мухи, а денег на их обеспечение брать было уже не от куда. Моё предложение было очень выгодным.

Вот тогда-то я и повидал дочерей Хельдога - он умудрился притащить оставшихся незамужних девиц, пытаясь высватать хоть одну из них за меня. Надменность и холодность во взглядах, презрение в каждом жесте, а за внешней скорлупой спеси зияла пустота безразличия. Это резко напомнило о детстве, о ненавистной для всех жене моего отца, о предательстве. Поэтому я попросил убраться северян восвояси да побыстрее. Дело было сделано - мир заключен, пахоты и поля орошены дождём вместо крови, к чему все эти сопли с караваном разодетых под скоморохов девок. Наконец-то, пусть и недовольные, северяне все же убрались с порога Гримхайла.

О своем решении я не пожалел - ни одной из дочерей Хельдога не была присуща теплота и нежность, сдержанный внутренний огонь Вилии. Возможно, правитель Смежных земель потому ее и берег - она была жемчужиной в его унылой сокровищнице. И именно эту свою дочь он обещал другому - своему любимцу - молодому воителю, второразрядному дворянину. И это только потому, что тот был кузеном молодой королевы?

Как бы там ни было, но Старейшины тоже приложили руку к побегу Вилии, хоть и не напрямую. Правда, за всем стоял один конкретный человек, но он заручился поддержкой Совета.

Крепость пришлось оставить на Кристофа, сам же я выдвинулся со своими людьми в путь. Хорошее знание местности позволило окольными путями вычислить местоположение отряда северян. Долина была со всех сторон защищена горами, и дороги у беглецов было две. Они выбрали лесные отроги, чтобы легче было затеряться в чаще. Но буреломы и тьма зараслей не были помехой для тех, кто вырос здесь.

Не стоило выпускать Вилию из замка, но я понял одно - как бы она не была мне дорога, у меня нет права её удерживать против воли. Если девушка решила уехать, значит в этом была и моя вина - не смог я удержать её, не стал для неё надёжной стеной, тем единственным. Пусть же девичье сердце само выберет, кто ему ближе и дороже. В душе же я с надеждой жаждал, чтобы скорее наступил миг, когда Вилия сама прижмется ко мне, вложив в объятия всю свою нежность.

Однако сейчас надо было доиграть роли до конца. Не хотелось только впутывать во все это саму Вили. В этом была, несомненно, моя вина, не стоило ее оставлять одну на попечение своей сестры, потерявшей здравость ума и всякий стыд.

Кира рыдала, что ничего не знала о планах Оши относительно Вилии. Ей хотелось верить, возможно она была не очень умной, но честной и доверчивой. Моей сестре не доставляло труда обвести подругу детства вокруг пальца.

Могла ли Вилия вообще всерьёз принять наше соглашение?

Но последние события выбили меня из колеи на столько, что я не решался с ней поговорить. В бред Ошаны, что её столкнула с утеса именно Вилия, верилось с трудом, потом она стала кричать, что Вили пыталась скормить её змею. Видимо, когда поняла, что я ей не совсем верю, Оши начала нести всякую околесицу, пришлось сделать вид, что я весь во внимании, потому что сестра не умолкала, а верные воины, при упоминании огромного змея, пришли в замешательство. Сказывалась древняя поговорка: потревожишь змея - жди беды.

И без того, меня преследовало ощущение угрозы.

Вилию можно было понять, но ее отъезд лишь усложнял ситуацию. Я чувствовал - этим воспользуется враг.

Северяне нагло расположились в сосновой роще, прямо рядом с ущельем Стоннаках - по иронии судьбы, названного так в честь каменного змея, что спит в этом ущелье на самом дне, где извиваясь чешуйчатыми всплесками бежит холодный водный поток. По, крайней мере, так гласила древняя легенда.

Вожак северян вел себя нервно, но уверенно. А вот Вилия стушевалась от растерянности - едва могла пошевелиться, держалась за чужими спинами, не поднимала глаз. Но, похоже, она была не рада тому, что попала к сородичам.

Отдав указания своим людям, я подобрался ближе к лагерю, что дало мне возможность расслышать последние слова северянина:

- …Подумаешь, за освобождение горстки пленных, взять себе девчонку в качестве трофея.