Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917)

К периоду Архипелагской экспедиции относятся также интереснейшие медали с надписью «Поборнику православия», они без указания на них каких-либо дат, а потому и не имевшие ранее определённого толкования о причине их выпуска.

Ни проекта, ни документов на изготовление этих медалей в архивах не сохранилось. В публикациях Ю. Б. Иверсена они названы «Медалями на ныняшний военный случай», указано, что чеканили их из золота и разного достоинства — в 20, 15, 12, 5 и 3 червонца. «Предписывается также выпуск серебряных медалей весом в 18, 15, 10, 5 и 2 золотника».[228]

Хранившиеся в Государственном Эрмитаже пять разновидностей этой медали — в 5, 12 и 15 червонцев и две серебряные «размером и весом в рублевик» — тоже ничего не говорили об истории их появления. Некоторые знатоки утверждали, что ими награждалось православное российское духовенство и носилась медаль на шее, на цепи, даже указывали дату утверждения этой медали — 1771 год. Современники считали, что она была выбита в честь рождения великого князя Константина Павловича — второго сына будущего императора Павла I.[229]

И только после поступления в 1901 году в Эрмитажное собрание золотой медали достоинством в 20 червонцев, найденной на дне Чесменской бухты, в затонувших обломках русского флагмана «Св. Евстафий», приоткрывалась в какой-то мере завеса тайны этих медалей.[230] Появилось предположение, что они предназначались для поощрения греческих повстанцев, которые должны были содействовать планам Екатерины II в освобождении христианских народов из-под турецкого гнета, открытии Константинополя для христианства всего Балканского полуострова. Императрица лелеяла надежду водрузить над храмом Святой Софии вместо полумесяца православный крест и сделать новым византийским императором одного из своих внуков.

С этой целью в Средиземное море была снаряжена военная экспедиция Балтийского флота, а в Валахию, Молдавию, Албанию, Черногорию для подготовки восстания были направлены самые деятельные эмиссары.

Командующим всей Архипелагской экспедицией был назначен Алексей Орлов, который со своим братом обер-прокурором Сената Фёдором, прихватив выделенные для начала этого предприятия 200 тысяч рублей, отправился сухим путём через Европу в Италию. Братья действовали под именем «графов Острововых».[231]

В славянских землях они развернули подготовку к восстанию, проводили агитацию среди населения, распространяли «воззвание русского правительства», собирали и вооружали отряды.[232] Екатерина предостерегала Орлова, чтобы дело проводилось «тихостью» и без спешки наступления на турок «малыми и рассыпанными каждого народа кучами», а восстание готовилось всеобщее и одновременное, ибо «восстание каждого народа порознь» не даст нужных результатов.[233]

Греки с нетерпением ждали появления русской эскадры у берегов Мореи, чтобы подняться против турецкого ига. Начались отдельные стихийные вооружённые стычки с турками. Чего остерегалась Екатерина II, то и случилось. Турки разгадали намерения России и стали подтягивать к Морее войска.

«Если бы можно было русскому флоту подойти несколькими месяцами ранее, — писал с сожалением адмирал С. К. Грейг, — пока это всеобщее воодушевление народа ещё было в полной силе… то весьма вероятно, что вся Морея в короткое время была бы очищена от турок и осталась в полной власти греков».[234]

Когда русские корабли пришли 18 февраля 1770 года в порт Витуло (начали разгрузку батарей, принялись за укрепление берегов), то было уже поздно. И хотя греки поднялись на борьбу и был взят даже главный город Майны (Миситрия) совместно с русским десантным отрядом капитана Баркова, повстанцы уже не могли устоять против подготовленных турецких войск. В Черногории организация восстания тоже была сорвана, и посланный туда князь Ю. В. Долгоруков был вынужден бежать.[235] К тому же крестьянское восстание под руководством Пугачёва сорвало дальнейшие планы войны, Россия спешно заключила мир, и екатерининским мечтам не суждено было сбыться.

Возвращаясь к истории медали «Поборнику православия», нужно отметить, что лицевые стороны штемпелей и документы на изготовление медали, компрометирующие императрицу после случившейся неудачи, были, по-видимому, уничтожены.[236]

Что касается золотой медали в 20 червонцев, найденной русскими водолазами на дне Чесменской бухты в 1889 году, то она могла принадлежать одному из влиятельных лиц, находящихся на эскадре, скорее всего обер-прокурору Сената Фёдору Орлову, который покинул «Св. Евстафий» в самый критический момент. Не исключено, что эта медаль могла принадлежать и капитану Крузу, выброшенному в море воздушной волной и удивившемуся «…собственной тяжести… вспоминая, что у него все карманы были наполнены червонцами, которые он перед сражением на случай себе положил… с поспешностью выгрузил их из ближайших карманов и облегчил себя до того, что мог подплыть к плавающей близ него мачте».[237] Возможно, вместе с червонцами он отправил на дно и эту медаль?