Нагуализм

Если отвлечься от мифологических и антропологических рассуждений об исключительной роли таких специфических стихий как «огонь» или «свет» и вернуться в сферу психоэнергетики восприятия, то конечная трансформация существа, выходящего за пределы данной нам перцептивной реальности, должна восприниматься как раз через подобные образы — «вспышка», «воспламенение», «исчезновение в ореоле яркого света». Ведь речь идет о колоссальном усилении энергетического метаболизма, расширении его объема и плотности, о взрывообразном преодолении границ «тональной формы». Разумеется, никто не «сгорает» и даже не «озаряется ослепительным сиянием». Скорее всего, наши зрительные рецепторы при помощи «света» или «огня» транслируют полученный от трансформанта импульс энергии. Этот импульс необычно силен, плотен, и выходит за рамки перцептивного диапазона, с которым привык работать тональ. Таким образом, мы имеем дело с психофизиологической реакцией зрительного органа. Возбужденные энергетической атакой рецепторы сетчатки демонстрируют нашему сознанию «вспышку яркого света». Иное обычный наблюдатель увидеть не в состоянии. Он видит, как шаман или другой последователь нагуализма «сгорает в огне изнутри».

Я не стану подробно описывать метафизику нагуализма. В трудах К. Кастанеды можно обнаружить труднообъяснимые концепты «эманация», «воля», «намерение», мн. др., а также понятия скорее мифологические либо непостижимые: Орел, история происхождения первого отряда нагваля, загадочные светящиеся олени, «союзники», «лазутчики», даже зловещие «voladores».

Поэтому мы остановимся исключительно на философском и психологическом ядре нагуалистского учения.

Я уже упоминал, что оппозиция тональ — нагуаль не может не вызывать ассоциаций с кантовским учением о «вещи-в-себе». Ассоциации эти отнюдь не формальны, в них скрывается значительный массив месоамериканских идей, касающихся познавательных возможностей человека в явленном ему мире.

Разумеется, американисты, страдающие европейским высокомерием, никогда не сравнивали «примитивные» идеи американских индейцев и наследие великого Канта. Тем не менее, непредвзятый специалист обратит внимание на то, что нагуаль (не только в изложении Кастанеды, но и во всяком обширном исследовании культов американских аборигенов) в той или иной форме представляет собой Запредельное — то, что пребывает по ту сторону человеческого восприятия и опыта, основанного на этом восприятии. Нагуаль — не что иное как трансценденталия, согласно кантовской терминологии. Его природа и его сила — всегда вовне, и не имеет значения, от какого мира мы отталкиваемся: от мира глобальной технократической цивилизации или от мира, существующего в наивном воображении месоа-мериканского индейца.

Особенно важно заметить то, что нагуаль находится вне восприятия, внимания и прочих высших психических функций. И напротив, получить некоторые фрагментарные представления о нагуале мы можем с помощью того же восприятия и произвольного внимания. Отсюда вытекает весьма важный вывод:

постижение нагуаля непосредственно связано с изучением и познанием аппарата тоналя, который в психике человека играет огромную роль, выполняя большую часть функций — когнитивных, перцептивных, змоционально-реактивных и других.

Поэтому нагуалистская дисциплина значительную часть своего внимания уделяет изучению работы тоналя. Занятие это непростое, и более подробно о нем будет сказано в следующем разделе. А сейчас важно понять, что тональ с точки зрения познания внешнего мира является не только и не столько инструментом, сколько определенного рода преградой. Как сказано в одном известном каббалистическом тексте, и тогда Бог «сокрылся». Тональ действительно словно бы скрывает внешнюю реальность от воспринимающего субъекта. С одной стороны, он наш щит (как говорят христиане, «кожаные ризы»), он предохраняет психический механизм человека от слишком мощных энергетических ударов, от неприемлемых и невыносимых перцепций и от эмоционально-реактивных состояний, которые могут легко разрушить организм. Диалектика его статуса состоит в том, что система тональных защит далеко не всегда приносит пользу чувствующему и познающему существу. Обратная сторона защитной системы, воздвигнутой тоналем, неминуемо ведет к ограниченности, ригидности, масштабной стереотипизации поведения и торжеству реактивных автоматизмов, работа которых в межличностных и познавательных ситуациях может принести необратимый вред.