Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Он родился в Кёльне в 1486 году и с ранних лет начал изучать химию и философию. Каким-то не вполне понятным образом ему удалось убедить современников в своих необычайных достижениях. Когда ему было всего двадцать лет, его репутация как алхимика была столь высока, что ведущие адепты Парижа слали ему в Кёльн приглашения поселиться во Франции и поделиться с ними опытом открытия философского камня. Почести сыпались на него, как из рога изобилия, и его высоко ценили все ученые мужи того времени. Меланхтон[149] пишет о нем с уважением и похвалой. Эразм[150] также свидетельствует в его пользу, да и все остальные выдающиеся личности той поры называли его светилом литературы и украшением философии. Некоторым чересчур самовлюбленным людям удается убедить современников в собственном величии: они придают якобы приобретенным ими знаниям столь широкую огласку и столь часто занимаются самовосхвалением, что рукоплескания их «аудитории» перерастают в овацию. Случай с Агриппой относится, очевидно, именно к этому разряду. Он называл себя выдающимся богословом, превосходным юристом, искусным врачом, великим философом и удачливым алхимиком. Мир в конце концов поверил ему на слово, сочтя, что человек, который так себя превозносит, не может не иметь заслуг, говорящих в его пользу, и что за поднятой им шумихой действительно что-то есть. Он был назначен письмоводителем императора Максимилиана, который дал ему титул рыцаря и сделал командиром одного из своих полков. Позднее Корнелий стал профессором иврита и беллетристики в университете Доля во Франции, но, переругавшись с францисканцами из-за каких-то богословских разногласий, был вынужден покинуть этот город. Он нашел пристанище в Лондоне, где около года преподавал иврит и составлял гороскопы. Из Лондона он проследовал в Павию, где читал лекции по истинным или предполагаемым сочинениям Гермеса Трисмегиста и мог бы жить в мире и почете, если бы вновь не поссорился со священниками. Их усилиями его положение стало настолько незавидным, что он был рад принять предложение магистрата Меца стать их синдиком и генерал-адвокатом. Здесь он вновь нажил себе врагов своей любовью к диспутам: теологи-мудрецы этого города утверждали, основываясь на тогдашних верованиях, что св. Анна имеет трех мужей. Агриппа без нужды стал доказывать ложность этого убеждения, или, как он его называл, предрассудка, чем сильно подорвал свой авторитет. Вскоре он втянулся в другой диспут, делающий ему больше чести, и окончательно упал в глазах жителей Меца. Когда он гуманно выступил в защиту молодой девушки, обвиненной в ведовстве, его враги заявили, что он сам колдун, и подняли такой шум вокруг его персоны, что ему пришлось бежать из города. После этого он стал врачом Луизы де Савой, матери короля Франциска I. Эта дама хотела узнать будущее и приказала своему доктору составить ее гороскоп. Агриппа ответил, что не станет потворствовать столь праздному любопытству. В результате он утратил ее доверие и был немедленно уволен. Если бы его ответ был продиктован верой в бесполезность астрологии, мы могли бы восхищаться его честностью, бесстрашием и независимостью; но, зная, что в тот период он постоянно занимался гаданием и составлением гороскопов и предсказывал коннетаблю[151] де Бурбону грандиозный успех во всех его начинаниях, можем лишь удивляться тому, что он лишился влиятельного друга из-за обычного раздражения и своенравия.

Примерно тогда же его одновременно пригласили поселиться в своих владениях Генрих VIII Английский и Маргарита Австрийская, правительница Нидерландов[152]. Он принял предложение последней и при ее содействии был назначен историографом императора Священной Римской империи Карла V. К несчастью для Агриппы, ему никогда не удавалось надолго удержаться на одном месте, так как его покровители не могли простить ему его несдержанность и высокомерие. После смерти Маргариты он был заключен в брюссельскую тюрьму по обвинению в колдовстве. Через год был освобожден и, покинув страну, испытал множество превратностей судьбы. Он умер в нищете в 1534 году в возрасте сорока восьми лет.