Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Он родился в Кёльне в 1486 г. и с ранних лет начал изучать химию и философию. Каким-то не вполне понятным образом ему удалось убедить современников в своих необычайных достижениях. Когда ему было всего двадцать лет, его репутация как алхимика была столь высока, что ведущие адепты Парижа слали ему в Кёльн приглашения поселиться во Франции и поделиться с ними опытом открытия философского камня. Почести сыпались на него, как из рога изобилия, и его высоко ценили все ученые мужи того времени. Меланхтон[127] пишет о нем с уважением и похвалой. Эразм[128] также свидетельствует в его пользу, да и все выдающиеся персоны той поры называли Агриппу светилом литературы и украшением философии. Некоторым чересчур самовлюбленным людям удается убедить своих современников в собственном величии: они придают приобретенным ими знаниям такую широкую огласку и так часто занимаются самовосхвалением, что рукоплескания их «аудитории» перерастают в овацию. Случай с Агриппой относится, видимо, именно к этому разряду. Он называл себя выдающимся богословом, превосходным юристом, искусным врачом, великим философом и удачливым алхимиком. Мир в конце концов поверил ему на слово и счел, что человек, который так себя превозносит, не может не иметь заслуг, говорящих в его пользу, и что за поднятым им шумом действительно что-то есть. Он был назначен секретарем императора Максимилиана, который дал ему титул рыцаря и сделал его командиром одного из своих полков. Позднее Агриппа стал профессором иврита и беллетристики в университете Dole, во Франции, но, переругавшись с францисканцами из-за каких-то богословских разногласий, был вынужден покинуть этот город. Он нашел убежище в Лондоне, где около года преподавал иврит и составлял гороскопы. Из Лондона он проследовал в Павию, где читал лекции по истинным или предполагаемым сочинениям Гермеса Трисмегиста и мог бы жить там в мире и почете, если бы вновь не поссорился со священниками. Их усилиями его положение стало настолько незавидным, что он был рад принять предложение магистратуры города Мец стать их синдиком и генерал-адвокатом. Здесь он вновь нажил себе врагов своей любовью к диспутам: теологи-мудрецы этого города утверждали, что св. Анна имеет трех мужей; в это тогда верил и народ. Агриппа без нужды начал доказывать ложность этого убеждения, или, как он его называл, предрассудка, и этим сильно подорвал свой авторитет. Вскоре после этого он втянулся в другой диспут, делавший ему больше чести, и окончательно упал в глазах жителей Меца. Когда он гуманно выступил в защиту молодой девушки, обвиненной в колдовстве, его враги заявили, будто он сам является колдуном и подняли такой шум вокруг его персоны, что ему пришлось бежать из города. После этого он стал врачом Луизы де Савой, матери короля Франциска!. Эта дама хотела узнать будущее и приказала своему доктору составить ее гороскоп. Агриппа ответил, что не станет потворствовать столь праздному любопытству. В результате он утратил ее доверие и был немедленно уволен. Если бы данный им ответ был продиктован верой в бесполезность астрологии, мы могли бы восхищаться его честностью, бесстрашием и независимостью, но, зная, что в то же самое время он постоянно занимался гаданием и составлением гороскопов и предсказывал коннетаблю[129] Бурбону грандиозный успех во всех его начинаниях, мы можем только удивляться тому, как он лишился влиятельного друга из-за обычного раздражения и своенравия.

Примерно в это же время его одновременно пригласили поселиться в их владениях английский король Генрих VIII и Маргарита Австрийская, правительница Нидерландов исторических[130]. Он принял предложение последней и при ее содействии бы л назнач е н и с тори ог рафом императора «Священной Римской империи» Карла V. К несчастью для Агриппы, ему никогда не удавалось надолго удержаться на одном месте, так как его покровители не могли простить ему его нетерпеливость и высокомерие. После смерти Маргариты он был заключен в брюссельскую тюрьму по обвинению в колдовстве. Через год он был освобожден и, покинув страну, испытал множество превратностей судьбы. Он умер в нищете в 1534 г., в возрасте сорока восьми лет.