Найденыш

Честно сказать, раньше Уна даже и не представляла, насколько велико расслоение общества, и насколько бедны самые его что ни на есть низы. Как можно прожить на один золотой в год семьей из десяти человек?! А ведь можно. Не очень сытно, не очень радостно, но можно. А она, Уна, золотой и за деньги-то не считала. Так… купить пару новых кружевных трусиков и ночную рубашку с вышивкой. Да и то — скорее всего не хватит. Вернее, хватит, но не на самые лучшие. А она привыкла к белью высшего разряда.

У нее сохранились трусики из того, счастливого времени. Одни, единственные. Шелковые, прозрачные, с вышивкой, которая меняет свой цвет в зависимости от настроения и самочувствия хозяйки. Уна иногда доставала их из сундучка, разглядывала, грустно улыбаясь прикладывала к щеке, вдыхая тонкий аромат магией впечатанных в эти трусики южных пряных духов, и укладывала назад, на их теперешнее место. Эти трусики стоили годового дохода крестьянской семьи, и только взяв их в руки понимаешь, насколько счастливо и богато некогда она жила.

То же самое — ночная рубашка и старое, кое-где заштопанное платье, в котором она бежала из охваченного бунтом города. Уже когда Уна была за пределами своих покоев, таща за плечами набитый самым необходимым вещевой мешок, ее настиг один из гвардейцев, участвующих в бунте. Она знала его, это был Хелег, который вечно сально разглядывал ее зад, когда Уна проходила мимо, и облизывал губы, как собака на жирный, мясистый мосол. Когда все началось, и гвардейцы бросились на штурм королевский покоев, сминая заслон из тонкой цепочки преданных королю телохранителей, Хелег бросился не на короля, а побежал разыскивать Уну, и настиг ее как раз в самый интересный момент, как стрела утку на взлете. На свою беду. Он только лишь успел протянуть к ней руки, как ее небольшая, но очень твердая рука врезалась ему в нос так, что тот хрустнул и лег набок. И тогда заливающийся кровью Хелег взревел и выхватил кинжал.

Лезвие прошло по коже, слегка ее надрезав ее вдоль ребра, зато нож Уны, который всегда висел у нее на шее, изображая экзотическое украшение (подарок мастера Кана), вспорол ему сонную артерию, после чего Хелегу оставалось жить секунд пять, не больше. Вот он, этот нож — кажущийся игрушечным. Если сунуть его в ножны — просто недлинный стерженек с узорами, украшенный мелкими камнями. Дергаешь, нажав на кнопочку стопора, и вот у тебя в кулаке между пальцами грозное оружие, которым можно не только располосовать кожу, но и убить наповал — если знаешь, как бить, и куда. А если лезвие еще и отравить хорошим, быстродействующим ядом… Идеальное оружие для женщины. И незаметное, и эффективное. Опять же — для женщины, которая умеет им пользоваться. Уна умела.

Потом она ушла из дворца, смешавшись с толпой любопытных на дворцовой площади. В лицо ее никто не знал — она практически не бывала на официальных церемониях, балы вообще презирала. Любимым развлечением для нее было тайно выбраться из дворца и попасть на какой-нибудь городской праздник — просто как обычной горожанке. Танцевать с городскими парнями, а при взаимной симпатии… и с продолжением. Нужно же девушке иметь хоть какую-то отдушину!

И это тоже помогло ей спастись в тот роковой день. Если бы она не бывала в народе, если бы не знала, как следует говорить с простыми людьми, каких правил и обычаев придерживаться — ее раскрыли бы в первые же минуты бегства. Но она знала и умела. И потому прежде чем на нее объявили розыск — уже выбралась из города с первым попавшимся купеческим караваном, идущим на север. И это был осознанный выбор — на севере ее будут искать меньше всего. Ведь куда должна отправиться принцесса южного королевства Левант, где никогда не бывает зимы? Конечно же, на юг! Она же неженка, она не может переносить лютые северные холода!

Смешные… она купалась в пруду даже в зимний сезон дождей, когда температура опускается так, что во дворцах ставят жаровни, а люди кутаются в длинные теплые плащи. Да, такой зимы — с морозами и замерзшими реками — в Леванте нет. Но попробуй-ка, постой хотя бы пять минут под проливным ледяным дождем, да под порывами шквалистого ветра! Небось сразу предпочтешь толстый тулуп и мороз, от которого слипаются ресницы, а пар изо рта шелестит, опадая маленькими снежинками.

Все, что Уна унесла на себе в тот день — она сохранила. Просто так, для памяти. Чтобы положить в сундук и редко-редко доставать, вспоминая прошлое в минуты слабости и тоски. Никому на всем свете она не могла открыться, не могла рассказать о себе правду. Ни редким любовникам, ни людям, которые ей нравились, и с которыми она подружилась. Люди слабы, люди не держат слова. Бесполезно просить их умолчать о какой-то тайне — знают двое, знает и весь мир. А Уна еще хотела пожить. Нравилось ей это занятие!