Найдется добрая душа

— Подкрепление принимайте! — закричал Федор Подзоров. — Где тут начальство?

— Давайте людей к насосам! Вторую насосную заливает, — приказал кто-то массивный, в дождевике с капюшоном.

По щиколотку в воде, они побежали за Федором в самый дальний угол котлована. Здесь Дмитрий Павлович увидел переполненное водой озерцо, а посредине его, на бетонных фундаментах, насос и два мотора. Их уже заливало. По кромке бегал прораб, командовал людьми, столпившимися тут же.

— Снять их с фундаментов надо! — услышал Дмитрий Павлович, — и немедленно!..

— А то зальет моторы, — объяснил Федор Подзоров. — Тогда за неделю не откачаем…

«Как же снимать? Вокруг вода, без лодки не подберешься», — подумал Дмитрий Павлович.

— Плотники, живо сюда! Где плотники? — крикнул прораб.

Из досок и бревен сколотили плот, спихнули на воду. Федор Подзоров, Гоша, Иван сразу же прыгнули туда. Дмитрий Павлович воткнул в бревешко топор, схватил шест и тоже — к ребятам. Они подплыли к насосу и уже замершим моторам. Фундаменты их вместе с болтами крепления скрылись под водой. Федор и Гоша на ощупь пытались гаечными ключами открутить болты.

— Эй вы, на плоту! — крикнул прораб. — Держите трос, обвязывайте оборудование!..

Дмитрий Павлович поймал брошенный с берега конец и вместе с Иваном стал продергивать трос под основание.

И огни прожекторов, и непогода, на которую никто не обращал внимания, и отрывистые команды — все это на миг перенесло Дмитрия Павловича в те времена, когда ненастной ночью полк форсировал реку, и он стоял, как и сейчас, на зыбком, шевелящемся плотике рядом с Терентием Малковым…

У Федора Подзорова и Гоши-пограничника дело подвигалось быстро, а проклятый трос никак не продергивался под насос. Иван зло матерился, прораб с берега что-то им советовал, но у них ничего не получалось.

— Долго вы там чикаться будете? На первой насосной уже мотор подняли и систему к эвакуации подготовили, — подгонял их прораб.

А вода все прибывала.

«Тут по-другому надо», — решительно подумал Дмитрий Павлович. Рывком сбросил ремень, ватник, рубаху, майку… Все это он проделал мгновенно, и затем прыгнул вводу.

— Трос! Быстро!..

— Ну, Палыч! — воскликнул Иван Аксаментов. — Ну, ты даешь! — И протянул ему конец.

Дмитрий Павлович схватил его и нырнул как можно глубже. Нащупал под водой часть насоса, втолкнул трос в какое-то отверстие и вынырнул. Отдышался, снова нырнул. Закрепил трос петлей и вдруг почувствовал боль: ногу сводила судорога. Он попытался выпрыгнуть на плотик, но беспомощно сорвался, едва удержавшись за скользкие доски. Иван Аксаментов и Федор подхватили его, вытащили. Гоша набросил ему на плечи свою намокшую телогрейку и сразу причалил к берегу.

— Держи, одевайся, — сказал прораб, протягивая майку и свитер. — Да ты разотрись, разотрись!

— Тоже мне, медицина, — проворчал Федор Подзоров. — Разотрись! Ему бы изнутри погреться. Ночной-то буфет работает? Может, у Лизки-буфетчицы разживемся для Палыча? Кто скорый на ногу? Иван, ты? Слетал бы до буфета, держи гроши…

Дмитрий Павлович натягивал одежду на мокрое тело, но теплее не становилось, его пронзал холод и била дрожь.

— Ты бы побегал, попрыгал, — сочувственно сказал Федор. — Сейчас водку Боцман доставит. Эх ты, Палыч…

— Палыч-то ваш, ребята, в самый момент плюхнулся, — раздался позади чей-то густой голос. — Еще бы чуток, и конец насосу, а теперь вытянем…

— Палыч войну прошел, — сказал Гоша. — Понимать надо!

Дмитрия Павловича окружили электрики, арматурщики, плотники. Говорил же о нем бригадир арматурщиков Свилеватов. Из его личного дела Дмитрий Павлович знал, что он сапером провоевал от Курска до Белграда, а потом восстанавливал Днепрогэс, строил канал в Крыму, работал на Волго-Доне. Свилеватов протянул ему эмалированную кружку:

— Бери, браток, сейчас нальем твои, как говорится, боевые сто грамм. У нас в бригаде народ запасливый, и выпить и закусить предусмотрели.

Дмитрий Павлович взял кружку, кто-то, незнакомый, налил туда из фляги, обшитой сукном, с медным колечком и карабином. «Тоже фронтовая», — отметил Дмитрий Павлович и почему-то вспомнил свой исцарапанный телефонный аппарат.

— Получай, — сказал Гоша, сунув Дмитрию Павловичу толсто отрезанный кусок докторской колбасы и детскую шоколадку. Все чокнулись, выпили, стали закусывать.

— Давайте по второй опрокинем и за работу, — сказал Свилеватов.

Появился Иван Аксаментов с бутылкой перцовки и кульком медовых пряников.

— И как тебе служится, Палыч, на кадрах? Дела-то идут?

Согреваясь от выпитого, веселея, Дмитрий Павлович неопределенно пожал плечами, вопросительно посмотрел на Свилеватова, — мол, к чему такой вопрос?

А тот продолжал:

— Боевой, вижу, человек, а сидит, понимаешь, там, свой талант маскирует… ловко ты водную преграду форсировал…

Все сдержанно засмеялись, Дмитрий Павлович тоже улыбнулся.

— Мы только еще мозгами шевелили — как быть, — сказал Федор, — а он, гляжу, бултых! И тама. И лапти сушит. Слыхали, как семеро вятских в проруби кисель заваривали, а после лапти стали сушить? Дело, значит, было так…