Найди меня

– Для меня эта встреча не на одну ночь.

– И для меня тоже.

– Кстати, – вдруг опомнилась она. – Мне нужно позвонить. А тебе?

Я покачал головой и спросил:

– Что ты ему скажешь?

– Кому, отцу? Он давно уже спит.

– Своему бойфренду!

– Не знаю, и это неважно. А тебе совсем никому не нужно позвонить?

Я посмотрел на нее.

– Уже давно не нужно.

– Просто хотела уточнить.

– Пойдем ко мне в отель.

Она закончила разговор меньше чем за тридцать секунд.

– Торопливо и небрежно, – заметил я.

– Он и сексом так занимается. Сказал, что не удивлен. И с чего бы ему удивляться. Вот и все. Я ему сказала: «Это не обсуждается».

Мне очень понравилось выражение «Это не обсуждается». Однажды она и мне так скажет. Как только мы вошли в номер, я заметил на полке для багажа возле узкого стола свою сумку. В номере был всего один стул. Я помнил, как собирал сумку очень рано утром, но теперь мне вдруг показалось, что это было в другой жизни. Я помнил, как эта сумка стояла рядом с диваном в доме ее отца. Видимо, носильщик оставил ее здесь днем. Я быстро огляделся и понял, что этот номер куда меньше, чем мне казалось, хотя я всегда просил именно его. Поэтому я извинился перед Мирандой и объяснил, что, приезжая в Рим, всегда стараюсь заселиться в этот номер из-за балкона.

– По площади он буквально в семь раз больше номера. И вид на Рим отсюда потрясающий. – С этими словами я открыл ставни и вышел на балкон. Миранда последовала за мной. На улице было зябко, но вид открывался изумительный, как у ее отца. Отсюда отчетливо виднелись все подсвеченные купола римских церквей.

Однако номер был по-прежнему меньше, чем в моих воспоминаниях, и места едва хватало, чтобы обойти большую кровать. Даже света здесь недоставало. И все же меня это мало заботило. Мне все нравилось как есть. Я искоса поглядел на Миранду; ее тоже вроде бы ничего не заботило.

Я хотел обнять ее, а потом мне в голову пришла необычная идея. Я пока не стану раздеваться. И не стану срывать с нее одежду, как это показывают в фильмах.

– Я хочу увидеть тебя обнаженной, только увидеть. Сними майку, рубашку, джинсы, белье, ботинки.

– Даже ботинки и носки? – усмехнулась она. Но, выслушав меня, не стала возражать, а сразу же принялась раздеваться догола и вот уже стояла босиком на истертом ковре, которому было не меньше двадцати лет. – Тебе нравится? – спросила она.

Наш номер выходил во двор, вид на который открывался также из всех других номеров отеля, поэтому я беспокоился, что другие постояльцы могут нас увидеть. Но потом подумал: «Ну и пусть». Ей тоже было плевать. И, положив обе руки на затылок, она приняла позу, в которой особенно выгодно смотрелись ее груди. Они были небольшими, но упругими.

– Теперь твоя очередь.

Я замешкался.

– Я не хочу стыда, не хочу секретов. Сегодня все нараспашку. Душ не принимаем, зубы не чистим и не ополаскиваем, дезодорантом не пользуемся, ничего. Я рассказала тебе свою главную тайну, а ты рассказал мне свою. Когда мы закончим, между нами ничего не должно вклиниваться, и между нами и миром тоже, потому что я хочу, чтобы мир знал нас такими, какие мы вместе. Иначе в происходящем нет никакого смысла и мне следует прямо сейчас вернуться к папочке.

– Не возвращайся к папочке.

– Не вернусь, – сказала она, и мы оба сначала улыбнулись, а потом расхохотались. Я протянул ей левую руку, и она стала помогать мне снимать запонки. Я не просил ее этого делать, но она догадалась. У меня возникло чувство, что так же она помогала другим мужчинам. Ну и ладно.

Я разделся догола, подошел к ней и впервые ощутил ее кожу и все ее тело своим.

Вот чего я всегда хотел. Этого и тебя.

Потом, увидев, что я замялся, она взяла мою правую руку и положила себе между ног со словами:

– Она твоя, я же сказала: я не хочу, чтобы между нами были тайны, мне не нужны полумеры. Я не даю никаких обещаний, но с тобой пойду до конца. Скажи мне, что сделаешь то же, скажи сейчас и не убирай руки. Если ты не готов идти до конца…

– …ты вернешься к папочке. Знаю, знаю.

Разговор меня возбудил.

– Ты только посмотри на маяк! – сказала она.

Мне понравилось, как она его назвала.

Я убрал сумку и сам сел на полку для багажа, а Миранда тут же подошла, опустилась мне на колени и медленно позволила войти в нее, словно переспелый инжир, который полностью раскрывается, но не рвется.

– Так лучше? – спросила она, пока мы крепко-крепко сжимали друг друга в объятиях. – Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, все что угодно. Только не двигайся. – С этими словами она сжала меня, и в ответ я еще ближе притянул ее к себе. Она поддразнивала меня и, держа мою голову и глядя пристально, как в кофейне, наконец произнесла: – К твоему сведению, я никогда в своей жизни не была ни к кому так близка. А ты?

– Никогда.

– Врешь, – сказала она и снова меня сжала.

– Еще раз так сделаешь, – сказал я, – и я больше не смогу сосредоточиться на твоих словах.

– Как – так?

– Я тебя предупредил.

– Она просто здоровается.

Но мы были не в состоянии сдерживаться и принялись заниматься любовью всерьез, а потом переместились на кровать, где было удобнее.