Найди меня

– Сладко, правда? – говорит отец, а по его подбородку стекают капельки масла. Я люблю, когда он забывает бриться. Это верный признак того, что мы точно на отдыхе. – Самая сладкая вещь на свете из всего, что я когда-либо пробовал.

Отец любит джалеби даже больше меня. И он всегда останавливается поболтать с торговцем, который его продает, сидя на пластиковом стульчике за глубокой чашей с кипящим маслом и радостно привечая как туристов, так и местных жителей.

Я дотягиваюсь до отцовской руки.

– Посмотри на свои ногти, – говорит он, крутя мои пальцы. – Какие они красивые!

Господи! Он чуть не утопил меня…

Мы уже не в Старом Дели. Мы сплавляемся на плотах по полноводному Занскару, и наша резиновая лодка вертится как сумасшедшая в стремнине реки. Она то вздымается над бурлящей водой, то снова с шумом падает вниз. «Держись крепче!», – улыбаясь, советует мне отец. И тут мы оба оказываемся в воде и плывем рядом с лодкой, держась за веревку, прикрепленную к ее борту. Вода теперь спокойная, но настолько холодная, что я начинаю дрожать, хоть и одета в комбинезон. «Не цепляйтесь за веревку. Здесь совсем не опасно», – убеждает нас с отцом наш инструктор. И в подтверждение своих слов кивает на своего друга-непальца, сидящего в каяке чуть подальше и внимательно наблюдающего за нами. Мы отпускаем веревку. И плывем вниз по реке на спине. Это один из счастливейших моментов в моей жизни!

Даже отцу не удалось спасти меня от него.

– Остановись! – пыталась кричать я, а ледяная вода заливала мне легкие. – Пожалуйста, прекрати!

58

Оглядывая улицу, Джар рывком открыл дверь в гаражный бокс. Он был готов к тому, что может там увидеть: его предупредил Ник, фотограф, живущий этажом ниже, с которым они встретились в подъезде их дома за несколько минут до этого. По словам Ника, ранним утром, когда Джар еще был в Корнуолле, люди заметили, как полицейские выносили компьютер и несколько коробок из какого-то гаража. А Ник – единственный человек, который знал, что Джар снимал один из боксов.

Висячий замок оказался сломан, хотя внешне выглядел целым. Джар старался держать себя в руках, но он все еще был ошеломлен зрелищем, представшим его глазам. Со стен гаража сорвано все, что там висело – и карты, и фотографии, и вырезки из газет. Компьютера тоже не было, а ящики стола были выдвинуты и зияли пустотой. Кто бы здесь не побывал (а Джар грешил на людей Като), их интересовало все, что было связано с Розой и ее исчезновением. Никаких признаков вандализма, никаких следов применения силы, если не считать сломанный замок. Почему Като больше не хочел побеседовать с ним лично? Почему его люди в поезде не задержали его по прибытии на Паддингтонский вокзал?

Джар обвел взглядом разоренный гараж: у него не осталось больше никаких фотографий Розы! Ничего, что могло бы помешать ее образу поблекнуть в его памяти! Когда-то он умышленно убрал все, что напоминало о ней, из своей квартиры – из той жизни, которую он предъявлял миру. И вот теперь его лишили всех вещей, имевших к Розе хоть какое-то отношение – писем, фотографий, газетных вырезок со статьями о ее смерти.

Еще неделю назад Джар просто бы обезумел от такого, но сейчас он был спокоен. Пустой гаражный бокс, вынесенные вещи – это только подтверждало то, что кто-то пытался помешать Розе вернуться, а ему – найти ее.