Найди меня

Гретта просидела с Сашей в таком положении больше минуты, не смея ослабить свои руки. Она привстала и, пытаясь подхватить ее, произнесла:

– Вставай-вставай, моя девочка, давай, пойдем со мной скорее. Все будет хорошо.

Гретта, обняв Сашу, словно крылом маленького цыпленка, неспешно вела ее в сторону лестницы к своей машине.

Саша была слабой и опустошенной. Гретта не стала сейчас выяснять все подробности, она достала из багажника один из теплых пледов и, усадив Сашу на переднее сидение рядом с собой, укрыла ее.

– Все будет хорошо, моя девочка. Что бы ни случилось, я всегда тебе помогу, ты ведь это знаешь. Я не буду тебя ни о чем расспрашивать. Сейчас поедем ко мне. Налью тебе горячего чаю, и, если захочешь, расскажешь мне все, – Гретта говорила мягко и без лишних слов, чтобы не вывести Сашу на слезы, которые, впрочем, не собирались останавливаться.

Дорога не заняла много времени. Пока они ехали, Саша, отвернувшись к своему окну, смотрела сквозь холодное стекло на серое небо, которое вот-вот выльет на землю всю воду темных туч.

Начинался дождь. Красные от слез и ветра глаза упрямо и неотрывно пялились вверх, а сердце Гретты разрывалось на части. Как давно она знает эту девочку… Сильную, вольную и всегда решительную.

Она представить не могла, что произошло, и произнесла вслух в знак поддержки:

– Главное, что ты жива и здорова, милая!

Но в ответ боковым зрением уловила лишь покачивание головой и еле слышное глухое:

– Нет.

Саша понимала, что диалога не избежать и ей придется все рассказать Гретте с самого начала и до конца. Она не привыкла изливать душу, скорее наоборот. И это было для нее невероятно сложно.

Когда они вошли в дом, их встретила свора кошек. Но, как ни странно, ужасного для такого количества животных запаха не было.

Саша не особо любила ни кошек, ни собак, точнее, она их остерегалась и не считала нужным вообще кого-то заводить, тратя на это свое время. Домашний уют и забота о ком-то были очень далеки для нее. Работа, новые знания, постоянные практики и обучение – вот что было в приоритете.

– Раздевайся, дорогая, проходи, – произнесла Гретта, видя, как Саша стоит, прилипнув к дверному проему, – они добрые, они не тронут тебя, проходи.

– Да, хорошо, – первые разборчивые слова, которые она смогла произнести, утирая шарфом последние слезы.

Гретта заварила травяной чай, и они сели за стол. Саша нервничала и не знала, с чего начать. Она знала, что Гретта не будет ее торопить, но ее уже ломало так, что хотелось всю боль, все то, что было внутри, вытащить из себя клещами.

– Что с тобой произошло? Где ты была? Сашенька… – Гретта не успела договорить, как Саша снова заплакала. Разговор был неизбежен.

Глава 50

Он навещал Софи только для того, чтобы проверить ее состояние. Она уже точно знала, сколько шагов он делает, чтобы дойти до нее.

Каждый раз, когда она слышала их приближение, она анализировала любое его действие, прорабатывая план. А он был молчалив, глаза выражали безразличие, тонко граничащее с безнадежной жестокостью.

Софи смотрела ему в глаза и не понимала, почему он так спокоен. В них не было страха. В них не было жажды и больного интереса. В них не было ничего. Только равнодушный холод и лед. И это больше всего пугало ее. Лишь иногда, когда он ловил на себе ее взгляд, он мог состроить унизительную гримасу из презрения к ней. Но тут же отворачивался и уходил, не собираясь вести с ней диалог. Белые, как утренний снег, белки глаз, сочетаясь с его одеждой, контрастировали на фоне этих темных стен.

Он не трогал Софи, он не делал ей больно, но каждый раз, когда он приходил, она испытывала ужас, зная, чем все закончится, хоть он никогда и не говорил ей об этом.

Он приносил еду. Иногда даже горячую. Сегодня, например, был омлет с сыром и овощами, свежевыжатый сок и фрукты. Ей приходилось играть по его правилам. Она ела и не устраивала забастовок. Ей приходилось идти на контакт, она не могла подвергнуть риску своего ребенка. Она привыкла к нему. И, независимо от всего, материнский инстинкт помогал бережно хранить в себе нового человека.

Среди темных обшарпанных стен стояли старая кровать и такое же кресло. Тут же был письменный стол, душ и туалет. Достаточно комфортно для человека, лишенного свободы передвижения. У него не было намерения доставить ей неудобства, напротив, он стремился создать для нее обстановку как можно уютнее. Подушки, плед, мягкий коврик. Если бы не эти стены, то можно было бы представить себя в спальне отеля среднего класса. Напротив зарешеченного входа было лишь одно маленькое окошко под потолком, которое, впрочем, нельзя было назвать окном. Сюда даже не пролезет рука. Зато можно было следить за временем суток, пока осенние упавшие листья не начали закрывать обзор.

Человек, оказавшись взаперти, готов на многое, чтобы выйти. И он это учитывал. Поэтому был максимально осторожен. Хотя уйти отсюда, ровно как и причинить ему травму, было невозможно. Помещение было зарешечено. Но каждое утро в голове выстраивался новый план, и к каждому вечеру Софи понимала, что провернуть его невозможно.