Найди меня

— Я должен был признаться Вам еще вчера… — Перед взором Анжелы всплыл образ Максима, его комканое признание в обмане. Боль, поразившая ее в самое сердце в те далекие годы, возобновилась с новой силой. Это была пытка. Она уже понимала по голосу в трубке, что продолжения не будет.

— У меня недавно… — Анжелика уже почти нажала на опцию отключения, — умерла жена… Простите, я не готов к новым отношениям. Я… — Анжела решилась. Подвергать дальнейшей пытке свою израненную душу не было сил. Она посмотрела на вернувшуюся из своего укрытия Ксюшу. По щекам текли обильные слезы:

— Ксю… Я что… меченная что ли? Почему опять?! Это какой-то злой рок…

— Да что случилось?

— Он… не готов. Недавно похоронил жену. Но я-то здесь причем?! — голос ее срывался. Ксения, пытаясь успокоить подругу, принесла ей воды.

Только разве можно несколькими глотками живительной влаги залить бушующий в груди пожар… Пожар нерастраченных чувств, жажду любить и быть любимой.

— Может, коньячку? Это успокаивает. — Ксюша была расстроена не меньше подруги. Она считала себя виновницей происходящего.

Уступая уговорам Ксении, Анжелика пригубила обжигающий напиток. Второй глоток пошел легче, третий — в удовольствие. Через полчаса девушки уже смеялись над неудавшейся попыткой отхватить спутника жизни всего за 7 минут беседы. Только это был смех сквозь слезы.

— Знаешь, а ведь мне его жалко, — призналась Анжелика.

— Жалко у пчелки! Но если честно, то я считаю, он поступил благородно. Ему нужно время, чтобы освободиться от прежней любви, свыкнуться с мыслью, что былое не вернешь.

Анжела с удивлением смотрела на Ксюшу: и откуда в ней столько житейской мудрости? А у самой слипались глаза. Коньячок сделал свое дело. Ксения уложила подругу на диване в зале, заботливо укрыла ее пледом.

— Ксю… — сквозь сон шептала Анжелика, — ты понимаешь, я замуж хочу… я детей хочу… я жить хочу… чтобы по-настоящему.

— Все у тебя будет. Спи. Встретишь еще своего короля. — Она, погладила подругу по волосам и с жалостью смотрела на нее, будто перед ней была не взрослая женщина, а маленькая девочка, у которой отобрали игрушку.

Глаза Ксении были полны боли. Это была уже другая Ксюша, непохожая на счастливую беззаботную балаболку, какой мы знали ее до сих пор. Что же скрывала эта хохотушка под оболочкой внешнего благополучия и успешности во всем?

Глава 12

— У меня недавно умерла жена… Простите, я не готов к новым отношениям… Я… — он хотел сказать, что он сожалеет. Он хотел извиниться… Меньше всего на свете он хотел давать кому-то бессмысленную надежду.

Он так много хотел сказать ей, но опять не смог!

Ведь его сердце до сих пор черствое, как трехлетний сухарь.

А ведь в какой-то момент ему показалось, что он уже готов к новым отношениям. И все благодаря ей — этой удивительной девушке с глазами, как у его покойной Марты.

Последние несколько дней он частенько доставал записку с ее номером телефона, но позвонить так и не решался. Это была борьба с самим собой. Бесконечная и мучительная…

Правда, на фоне этой борьбы в нем подспудно происходили изменения, которые невозможно было не заметить. Мать впервые за три года увидела на его лице улыбку. Он весело напевал себе что-то под нос, когда ремонтировал ее стиральную машину, сломавшуюся на прошлой неделе.

— Сынок! Ты кого-то встретил? — в сердце матери поселилась надежда, что ее сын, наконец, отпустил свою покойную жену.

— Что? Нет… — ответил просто, даже как будто весело, продолжая реанимировать стиралку, которую давно пора было сдать на металлолом.

— Жаль… — тихонько прошептала она, уходя в другую комнату. — С этим срочно надо что-то делать.

Последние три года Инна Степановна не раз пыталась знакомить сына с дочками своих подруг и приятельниц. Но всё каждый раз происходило по одному и тому же сценарию: сын весь вечер игнорировал свою спутницу, не проявляя к ней никакого интереса, а потом, попрощавшись, не предлагал продолжить знакомство.

Мать понимала, что у него серьезная душевная травма… Понимала, но принять не могла.

Именно по ее инициативе он продал старую квартиру и переехал в новую, поближе к матери. Не потому, что женщина хотела получить тотальный контроль над давно повзрослевшим ребенком, и не потому, что Богдан был маменькиным сынком. Их отношения были теплыми, но не слишком откровенно-доверительными…

Не могла женщина смириться с тем фактом, что ее сын как будто принял обет безбрачия. В монахи не ушел, но жил как монах.

А она хотела внуков! Сколько ей осталось: лет 15, может, 20… Это в лучшем случае. Но ведь жизнь — штука непредсказуемая… Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра.