Я попыталась снова дозвониться до дяди. Абонент не абонент. Тогда я набрала номер Оксаны.
–Ало, это кто?
–Ало, разбудите, пожалуйста, дядю. Это Лика.
–Ты видела время? Ты что пьяна? В какую передрягу ты попала?
–Нет, меня изнасиловали, и меня бросил парень. Мне надо поговорить с дядей…дайте его, пожалуйста
–Проспаться тебе надо сначала. Я давно говорила Валере, что ты что-то употребляешь. Под собственным носом не замечает наркоманку. Изнасиловали? Ни за что не поверю, – с еще большим раздражением продолжила Оксана, – Значит сама виновата, нечего на всех вешаться и ноги раздвигать. Строишь из себя тихоню, но мне все сразу стало понятно. Как твоя мать, если нагуляешь, в подоле нам не приноси.
–ч-что??
–Не звони сюда, не создавай проблем. У твоего дяди и так давление скачет. Чем он тебе поможет?
Разговор закончился раздражающими гудками. Какое-то очень плохое кино. С плохими актерами. С плохой музыкой. И в кои то веке мне досталась главная роль.
Пальцы сами нажали на кнопку включения радио, я докрутила колесо громкости на максимальную отметку. Мне нужно почувствовать скорость. В ушах стучали басы, а нога давила на педаль в пол. Я не знала куда мне ехать. Хотя нет, знала. Набережная. В такое время там вряд ли кто-то есть, только свежий воздухи, река и одинокий фонарь. Бежала в единственное близкое мне место. Руки дрожали, в голове был туман, в машине было еще холодно, что меня радовало. Зубы стучали громче чем мой заболевший движок. И от нервов даже больше чем от холода. Алкоголь выходил, но я догадывалась, что с трезвостью придут все эмоции. Эмоции сильные и болезненные.
Машина остановилась под знаком у набережной, я пулей вылетела из нее не оборачиваясь. Сколько я еще могу сдерживать все в себе? Я чувствовала, что меня разрывает, еще чуть-чуть и начну рвать на себе одежду. Но. В два шага запрыгнув на бордюр, я замахнулась и выкинула телефон как можно дальше с обрыва. Потом набрала в легкие воздуха и закричала что есть сил, а потом еще, и еще…
Я кричала потому что я была одинока, потому что устала, потому что не могла ничего изменить. Любил ли кто-то меня в этой жизни? Я цеплялась за людей рядом и искала счастье с ними. Но они не находили счастье со мной. Меня поглотило чувство ущербности и никчёмности. Я пыталась ценить то, что имею. Но что я имела? Жила ли я той жизнью, которой хотела? Нет, я просто плыла по течению и не разрешала себе ни одной, даже самой маленькой мечты.
Я кричала снова и снова, ловила жадно ртом воздух. Холод обжигал легкие, но мой голос звучал по всюду, сначала громко, потом тише, растворяясь в воде и в темноте. Но я продолжала. До тех пор, пока совсем не охрипла. Тишина стала громче меня, а голос пропал вовсе. А зачем он мне был, если я не могла постоять за себя и всегда молчала. Зачем мне голос если я не говорила того что хотела, не разговаривала с теми, с кем хотела. Не говорила прямо о своих чувствах. Зачем мне чувства, если мне некого любить, если я даже не знала, чего я хочу.
Да, бросится в объятия к парню после того, как тебя изнасиловали, было очень легкомысленно. Но я понимала в глубине души, что нуждалась в поддержке и любви. Любой. Даже в обычном объятии потребность у меня была больше чем в глотке воды. И о какой морали тела может идти речь если ранена душа. И не у кого попросить помощи. Но я чувствовала себя до сих пор грязно, чувствовала свою вину, чувствовала ненависть. И почему-то была рада, что Сема меня отшил. Я знала, что не смогу принять ни себя, ни его. Что я могу ему дать? Не такая девушка должна быть у такого парня.
Чувствуя наконец пустоту в голове и в душе, я легла на холодное бетонное ограждение и посмотрела в небо. Если бы я прикусила губу, то совсем бы не почувствовала боли.
Уже светало, первый мой рассвет, который я встречаю на набережной. Одна. Я набрала полные легкие воздуха и выдохнула, расслабляя мышцы, которые до этой секунды были в напряжении. Впервые мне захотелось быть честной с самой собой.
Да, Лик, ты в дерьме. Ты совсем одна. И ты не хочешь быть тут.
Фото в интсаграмм Красивый вид с набережной
Часть 4 #тамгделегкодышать
Дома я была уже под утро. С твердым решением не возвращаться больше работать в бар. Это был мой первый протест этой жизни.