Найди меня, мама (СИ)

Для себя я все давно решил. Именно Даша родит мне наследника. Осталось убедить в этом ее. С ревностью к Заварзину я, конечно, перегнул. Это уже никак не исправишь. Но зато теперь она знает меня всякого. Сюрпризов больше не будет. Если любит после всего мною наделанного, то точно любит. Надеюсь, что ее любовь мне не почудилась. Обижена на меня, конечно, но настоящее чувство сильнее. Я-то постараюсь загладить вину, и для этого мне нужны авторитетные в глазах Даши помощники. Совсем скоро они прибудут, если не уже на месте, и начнут агитацию за мою со всех сторон очень симпатичную кандидатуру.

Я отложил отчет службы внутренней безопасности. Минуту смотрел в окно, где за стеной снега едва различалась панорама делового центра столицы. С трудом отогнал мысли о любимой женщине. Новости неутешительные, но теперь хотя бы ясно, кто из моих сотрудников крыса. Петра Борисыча мы с Романом подозревали давно. Еще до поездки в Бельгию. Все наши договора идут через юридический, потому-то с него служба безопасности глаз не сводит. С недавнего времени Борисыч возглавляет этот отдел, вот и попал под прицел. Я все не мог понять, чем они его зацепили, заставили работать на себя. Когда только сегодня получил от него новость. Сюрприз удался. Что он себе думал, когда скрывал эту информацию? Решил, что служба безопасности никогда не узнает о нем такое?

Я решительно толкнул дверь, игнорируя вскочившую молоденькую секретаршу. Узнав во мне начальство, она придушенно пискнула и застыла соляным столбом. Ну как же. Гора явилась к Магомету. Таких ситуаций одна на миллион. Ей повезло узреть при жизни такое чудо. Обычно замы сами приходят ко мне, но это особый случай. Я язвлю, конечно. Все потому, что служба безопасности нарыла очень интересную информацию на моего юриста.

— У себя? — я кивнул на прикрытую дверь.

Глядя на меня неестественно огромными глазами из-за очков, девушка испуганно кивнула.

Не предупреждая о визите, я сразу же вошел. Петр Борисович раздумывал над бумагами, покручивая золотой "паркер" в пальцах. Приглядевшись, я заметил нездоровую бледность, рыхлость кожи, синяки под глазами, подтверждающими информацию, нарытую СБ в одной из частных клиник. Пару секунд ждал, пока хозяин кабинета обратит на меня внимание. Не услышав привычного голоска секретарши, нахмурив редкие брови, он поднял взгляд, строго взглянув поверх очков.

— Сергей Алексеевич, случилось что?

Крыса-юрист не выказал ни малейшего испуга или понимания, что я явился по его душу. Так уверен в себе, в своем незыблемом положении. Его начальник, не знаю, за какие заслуги и благие дела, прикрывает от гнева начальства, еще и замом своим сделал. С Гордеевым я еще разберусь.

— Случилось, Петр Борисович, случилось, — не дожидаясь приглашения сел в кресло и огляделся по сторонам.

А ничего себе устроился Борисыч. Светлый, просторный кабинет не намного меньше моего. Креслице кожаное очень удобное, не хуже моего.

Я ревниво оббежал глазами кабинет, фиксируя мелочи. Дорогие, стильные вещички на рабочем столе. Бутылку хорошего, коллекционного коньяка, стоящую на низком столике в соседней комнате для отдыха. На стоянке его поджидал дорогой автомобиль с личным шофером. А домик он прикупил себе рядом со мной в Жуковке.

Что же тебе не хватало, Борисыч, что ты шакалам продался?

— Я слушаю, Сергей Алексеевич, что-то по моему отделу? — так же невозмутимо смотрел на меня жирный крысюк, через квадратные очечки.

Мне жуть как захотелось с одного удара впечатать эти дорогие очечки в его отечную рожу. Аж рука зачесалась. Усилием воли сдержался, и продолжил спокойно, поздравив себя с железной выдержкой.

— Бельгийцы решили отказаться от работы с нами. Не выдвигают своих условий, объяснения какие-то туманные, — я смотрел ему в глаза, вспоминая, сколько лет мы знакомы.

Ждал, наблюдал, чувствуя себя паршивее некуда. Не люблю выводить людей на чистую воду, когда еще пять минут назад учтиво улыбающийся человек, начинает вести себя как последнее гов…

Борисыч еще секунду сохраняет невозмутимость, но быстро сопоставив факты с моим неожиданным появлением, меняется в лице. Досаду и злость сменяет равнодушие. Это и удивляет и настораживает. Резкий негатив был бы уместен и понятен, никому не нравится быть раскрытым, когда, казалось, все на мази, но его равнодушие заставляет задуматься. Единственное, что выдает его нервозность — "паркер", который он крутит в пальцах с возрастающей скоростью.

— Подозреваете меня, — не спрашивает Борисыч, отодвигая бумажные листы в сторону.

— Других вариантов нет. Может, объяснишь, что не так, — я ждал, что он признается сам, выдаст заказчика, и на том закончим. — Признайся, облегчи свою участь. Кто они, и чего хотят?

Ручка выскальзывает из пальцев и летит на стол. В тишине кабинета звук падения неестественно громкий. Я молчу, жду ответов, глядя в сторону. Покрывшееся бисеринками пота лицо напротив вызывает брезгливость до отвращения. Но без ответов я отсюда не уйду.

— Давно меня раскололи? — наконец подает голос юрист.