Найди меня в Поднебесье

— Она никогда не видела жунов, — отозвался Четим, с аппетитом жуя. — Присоединяйся к нашей трапезе, друг! Эй, а ты так и будешь торчать, как заокраинная статуя? — последняя реплика была адресована шокированной девушке.

Огонь затрещал еще веселее. В узелке Жануя (так назвал себя жун) оказался свежий хлеб и чудесный сыр. Жун шел в деревню, до которой было две ночевки, чтобы передать какие-то письма.

— Чего пешком? — удивился Четим. — Волы перевелись?

— Можно и прогуляться! — отвечал Жануй, похлопывая себя по животу. — Жирок растрясти. Да и отдохнуть охота. Дома жена и детишек пятеро, а на той же улице не кто-нибудь, а теща родная поселилась. О как! И как затянет с утра пилить: «Жануйчик, а заборчик-то у вас сломанный! Зятек, а чегой-то все уже на покосе, а ты плетешься только?» У, карга! Сама б лучше с утра не забор сторожила, а доила побольше! Никакой жизни… — интимно завершил он свою исповедь. — Ты уж прости, что напугал! — продолжил жун, обращаясь к девушке. — И подумать не мог, с луны ты, что ли, свалилась, коли жуна ни разу не встречала! Ну да ладно!

Кстати, о луне. Елена глянула на небо и увидела тоненький-тоненький нарождающийся серп. Ночь только начиналась, и этот серп пронзал собой не менее четверти неба. Звезды гораздо больше и ярче, чем те, которые Елена привыкла видеть, но складывались они во вполне узнаваемые созвездия. Особенно ярко горела звезда недалеко от месяца — размером с половину земного солнца! Но, тем не менее, ночи были темны, и звездный свет столь же холоден.

— А ночевать в одиночку в лесах ой как не люблю! — витийствовал, тем временем, словоохотливый Жануй. — Карлики, гады, так и лезут! Ну так и лезут! Неделю назад двоих селян едва не покалечили — разве ж это дело! Жунки отказываются в поле ходить без мужиков!

Четим поежился:

— Не к ночи бы о них говорить.

— Да что уж! К ночи, не к ночи… — махнул рукой жун. — В Больших Корешках опять собирают юнцов на Север. Вот я и иду с письмами от наших, чтоб, когда пошли, знак дали, и мы своих выставим.

Токус одобрительно кивнул:

— Да. Будь я чуть моложе, сам бы отправился. Даже завидую нашим мальчишкам.

— Неужто помогает? — скептически прищурился Четим.

— Не поверишь, да! — серьезно ответил Жануй. — Возвращаются через год-два — не узнать! Как уж их там натаскивают, не представляю, но… — развел он руками. — Уже много селений спит гораздо спокойней! И мы тоже хотим!

— Бр-р-р! Не разберешь, что и лучше, карлики или Север… — сказал Четим.

Негромкие голоса звучали убаюкивающе. Даром, что Елена потихоньку разбирала слова, смысл этих разговоров был для нее неясен. По телу разливалось блаженное тепло после сытного ужина. Клюнув несколько раз носом, девушка свернулась клубком под плащом. Вначале она еще пыталась уловить нить разговора, но вот ей стало казаться, что объемистый жун дрожит и превращается в тучу, а из тучи хлещут серебряные перья, почему-то острые, как стрелы. И она уже не помнила, когда это Токус осторожно поднял ее, уложил в удобном корневище и сам свернулся рядом теплым клубком.

С рассветом Елена услышала щебет целой стайки птиц совсем рядом. Жануй стоял неподалеку, чуть раскинув руки. В ладонях он держал по горсти зерна. Поползни и синицы с веселым щебетом прыгали туда-сюда по массивным рукам жуна, его голове, и даже балансировали на рогах. Сейчас, в дневном свете, жун нисколько не казался страшным. Наоборот, он так гармонировал с этим утром, с растущими деревьями, что можно принять его за лесное божество. Точнее, нет, духа плодородия, заглянувшего на часок к лесным друзьям… Размышляя так спросонья, Елена подошла к жуну.

— Доброе утро, — сказала она.

— Доброе! — ответил Жануй. — Смотри, какая дымка! Как бы дождя не было б! Да мне что — сегодня к вечеру буду в Корешках.

— Я плохо понимаю ваш язык, — сказала Елена. — Но могу пожелать удачной дороги. Ты пойдешь с нами?

— Угу. До Корешков все равно один путь ведет. Чего стоишь, на!

Он протянул горсть зерна. Вокруг Елены вились птички, тыкались клювами и разочарованно отлетали. Она с удовольствием подставила им ладони с едой.

— Все живые твари! — пробурчал жун. — Ты глянь, до чего наглые!

Елена улыбнулась, разглядывая ярко-оранжевые ободки вокруг птичьих глаз.

Вскоре путники распрощались с Жануем («Поктосу улэнди бигини!»), вежливо отказавшись от его приглашения заглянуть на огонек. Последующие несколько дней прошли мирно. Однажды, когда Четим собрался охотиться, Елена попробовала примерить руку к его луку. Чарангист немного перетянул тетиву так, чтобы он оказался девушке под силу. На привалах она училась стрелять по указанным мишеням, а потом ползала в крапиве в поисках ярко оперенных стрел.

В очередной раз выслушав историю Елены (уже практически без ошибок), Четим задумался и сказал:

— Сколько лет странствую, ни разу не слышал, чтобы люди в Халлетлове оказывались таким образом…

— Халлет… что?