Найди меня заново

И не знала, почему именно так себя называла. Потому что не хотела возвращаться к людям, которые приложили руку к тому, чтобы уничтожить все мне привычное? Или потому что я не хотела бросать все ради мужчины, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет? Или потому что до сих пор боялась жизни?

Город не виноват в том, что со мной случилось — это всего лишь кучка бетонных сооружений, гул машин и едкий запах бензина, разрезающий серое небо, но его населяли люди, в том числе когда-то знакомые, в стенах этого города, словно в старой шкатулке хранилось много воспоминаний, не только хороших, но и болезненных. Да и, если честно, хорошие выбивали почву из-под ног сильнее плохих. Хотя я возвращалась туда три раза. Каждый год в день свадьбы моих родителей — казалось, так правильно, навещать их в день, принадлежащий только им двоим.

Однажды я даже почти встретилась с Дэмианом. Такси проезжало мимо района, в котором находилась бесконечная череда офисов, я безучастно смотрела в окно, щурясь от яркого майского солнца, хотя, признаться, лучше бы небо оказалось затянуто тучами, чем так. Будто жизнь продолжалась, а я застыла в такси по дороге с вокзала на кладбище и обратно.

Теперь я лишь гость в этом бесконечном хаосе из толп людей во время обеда, и, может быть, поэтому одна единственная фигура, возникшая перед глазами, показалась самым настоящим миражом, блаженным островом посреди пустыни?

Тогда я попросила остановиться, выбежала из машины прямо посреди дороги, зажмуриваясь от яркого света, а когда открыла глаза, знакомой фигуры уже не было среди толпы. Он словно призрак, видение из прошлого, которое напомнило о себе, а затем исчезло.

Я не вернулась в такси, просто пошла вперед по длинной улице, глазея на все вокруг как туристка, а опомнилась уже около дверей его офиса. Хотелось зайти, посмотреть, что изменилось, увидеть его, печально улыбнуться и спросить как дела. Но я не вошла внутрь, одернув ладонь от дверной ручки, как от раскаленной сковородки в последний момент. Мы чужие друг для друга, да и в газетах писали о его свадьбе. Не то, чтобы я проверяла, но… этими новостями делились многие, и они не могли пройти мимо меня. Мое появление было бы некстати, я могла пожелать ему счастья и тоже жить дальше. Хотя бы в своих мыслях.

А сейчас я сидела в своем номере, злясь на себя, на него, на мир. Меня бесило то, что последнее слово осталось за Дэмианом. Что он оказался прав. Да, черт возьми, спустя столько лет прошлое имело надо мной власть. Намного большую, чем была у Элизы тогда. И на то, чтобы прийти к этим мыслям мне потребовалось три дня. Я никогда не считала себя тупой, но в этот момент хотелось с разбега удариться о стену.

Я подорвалась с кровати, вылетела из номера прямо в пижаме и, сгорая от нетерпения и желания высказать Дэмиану все, что я о нем думала, направилась в сторону его отеля. Благо, он находился не так далеко, и мой пижамный наряд не вызвал удивления у прохожих.

Уже через пять минут я стояла около нужной двери и настойчиво стучала, надеясь, что он не успел уехать. Или жениться.

Дверь открылась, на пороге показался Дэмиан в белом пушистом халате, с мокрыми волосами, на которых блестели капли воды. Раздражение на его лице сменилось сначала удивлением, затем недопониманием, а потом вообще превратилось в усмешку на губах. Что-то внутри екнуло, затрепетало, почему-то захотелось отложить все свои слова, запихнуть их внутрь и просто быть рядом. Черт возьми, просто нырнуть в крепкие объятия. Но его усмешку я изощренно и жестоко собиралась стереть.

— Не смей говорить то, о чем не знаешь! — рявкнула я, по-хозяйски входя в номер и толкая Дэмиана в грудь. — Ты не знаешь, как невыносимо больно было первое время, как я скучала по тебе, как плакала из-за того, что наша история закончилась, из-за того, что жизнь так и не дала нам шанса! Три месяца я засыпала и просыпалась с мыслью о тебе! Однажды я даже чуть не пришла к тебе, но ты уже был женат, и я не имела права являться, словно призрак в твою новую жизнь! — я говорила все это, впечатывая в его грудь маленькие кулачки, а он не пытался останавливать или перебивать, по моим щекам стекали слезы беспрерывным потоком, потому что душа желала быть услышанной, она хотела открыться, признаться, быть понятой и принятой. И Дэмиан не имел права говорить о том, что я застряла в прошлом, потому что именно здесь и сейчас я с трясущимися от страха руками, заплетающимся языком рассказывала все. Я была честна так, как не была честна уже очень давно. Может быть, уже стоило принять свою историю и саму себя. — Три месяца я рыдала в подушку, желая только одного — тебя, — я подняла взгляд, вглядываясь в карие глаза мужчины, ища там ответы, опору или презрение. Но он казался нечитаемым, а лицо слишком серьезным и напряженным. Я даже стала ругать себя за свою истерику. Снова повела себя, как полная дура.