Найди мои кости

Парк. Под нашими ногами шуршат сухие листья. Людей не так много. Изредка родители с колясками, дети на самокатах. Их я не боюсь. Дети — это хорошо. Поглаживаю нагрудный карман ветровки. Покажу Крис. Хочу показать ей то, что нашел в шкафу среди старых альбомов.

Сорок семь минут. Дышится намного легче. Может, я и не болен вовсе? Как же хочется быть здоровым для нее. Нормальным. И туг же другая мысль бахает прямо в ушах. Вдруг нравлюсь ей именно сумасшедшим, этаким фриком с пищащей бомбой на руке и в голове. Смеюсь про себя, смотрю только на спину и хрупкие плечики, а в воображении фотографии из проекта «следуй за мной».

Замерла у старой кирпичной стены в дальнем конце парка. Всего секунда, и Крис уже отпустила меня и залезла наверх ловко и быстро. Или это я от таблеток такой заторможенный?

— Андрей, лезь сюда, чего замер?

Любуюсь тобой, Крис. Длинные темные волосы, челка лезет в лицо. Моя маленькая демоница.

— Сейчас, — какой же у меня убпюдский безэмоциональный голос, в голове он звучит куда убедительнее. А в реале я даже матерюсь как-то без огонька.

Она не дожидаясь спрыгнула, и я запаниковал потеряв ее из виду.

Схватился за выбоины в стене и подтянулся.

— Круто да? — она обвела рукой старую игровую площадку давным-давно закрытого детского садика, когда я спрыгнул следом.

— Жутко, — с тоской посмотрел на покошенные деревянные домики и беседки с облупившейся краской. Ржавые металлические лесенки, словно останки гигантских зверей торчали из земли. Залезть на них казалось кощунством, словно пройтись по могиле. Все это место напоминало забытое кладбище.

— Пойдем туда, — Крис кивнула на сомнительную конструкцию, которая раньше была горкой.

Наверху оказалось достаточно места чтобы сидеть вдвоем, но слишком мало, чтобы не касаться друг друга.

Двадцать две минуты.

— Андрей…

— М?

— Не молчи, я нравлюсь тебе?

Нравишься? Какое тупое слово! Оно совершенно не подходит к моим чувствам, Крис! Ты стала для меня целым миром. Показала, что в моем коматозном состоянии может быть просвет. Я проснулся. Я живой. Даже на этой пробирающей до костей детской площадке мне хорошо. Заколоченные окна серого двухэтажного здания не удручают. Могу улыбаться, чувствовать, Крис. Слово «нравится» не выражает того, что у меня на душе. Тут нужно другое… И даже его будет мало, понимаешь? Да, ни черта ты не понимаешь, потому что я, как умственно отсталый смотрю на тебя и молчу!

— Ясно… — обнимает колени и отворачивается, а я все еще молчу!

— Тогда зачем все это, Андрей? Ты из жалости со мной мутишь?

— Ты дура? — по ее расширенным от удивления глазам понимаю, что я это вслух сказал, не вижу другого выхода из этой дебильной ситуации и целую ее в полуоткрытые губы.

Собираю волосы на ее затылке в кулак, прижимаю ближе, жадно. Мы несколько раз стукнулись зубами, и оба поморщились. Ничего, привыкнем. Научимся. Я тоже не профи. Девчонку в первый раз целую. Уверен, она поняла. Руки Крис, наконец- то, обвиваются вокруг моей шеи. Дышит так часто и тяжело, словно из меня весь воздух вытягивает. Запоздало понимаю, что это я забыл дышать. Как два астматика хрипим и ржем. Не потому что смешно, потому что надо, чтобы крышу не снесло окончательно. Хотя… Я и так псих. Хуже точно не будет.

Десять минут. Как же хорошо. Никогда не было лучше. Препарат отпускает. Сердце гонит чистую кровь по венам. Мысли становятся яснее. Впервые думаю о будущем. Сдать на права, сдать ЕГЭ, поступить куда-то поближе к нашему городку. Похрен, буду ездить на учебу, но жить останусь там, где Крис. Скажу класснухе, что передумал по поводу экзаменов. Можно, на ин. яз. попробовать. По немецкому низкие проходные баллы…Что там надо еще?

— Не пей больше эти таблетки, — тихо просит и зарывается у меня на груди, знает, каким я буду уже совсем скоро, а у меня сердце на части рвет, от ее просьбы. Не могу отказать.

Пять минут.

— Поговорю с мамой. Скажу, что мне стало лучше.

— Хорошо.

— Кстати. Крис, зацени, что нашел, — вытаскиваю фото из кармана и разворачиваю к ней. — Тут мне года три наверно.

На снимке я в каком-то южном санатории, позади корпуса белого цвета, а вокруг розовые магнолий. Не помню этого времени, но терпкий запах ядовитых цветов до сих пор щекочет ноздри.

Она с любопытством крутит фотку, умиляется, пока вдруг не задает тот самый вопрос, и я понял, что выздоровление откладывается:

— Как такое возможно? Ты смотрел дату на обороте? Тысяча девятьсот девяносто восьмой. Андрей, ты тогда еще не родился. Или тебе сейчас уже двадцать один? А, вообще, он очень и очень похож на тебя.

В голове снова помутилось, и напуганный голос зашептал на ухо: уходи, уходи, уходи!

Мерзкий писк наручных часов разорвал тишину на заброшенной детской площадке.

Щелкнула блистерная упаковка.

Прости, Крис.

Не сегодня…

I’m awake I’m alive Now I know what I believe inside Now it’s my time I’ll do what I want ’cause this is my life here, right now *Skillet — Awake and Alive

Я очнулся, я жив, Теперь я знаю, ео что верю в глубине души.

Настал мой час,

Я буду делать то, что хочу, потому что это моя жизнь,

Прямо здесь, прямо сейчас…