Найдите ведьму, или Бон вояж на метле

Летучий веник свистнул мимо, будто обознавшись. Развернулся и поравнялся с Элис. Она схватила древко одной рукой, второй всё ещё зажимала свёрток с соломой. Потом плюнула и засунула в карман. Спикировала в сад и, не выпуская лётного средства, побежала по тропинке к флигелю. На пороге подобрала свою поклажу. Неудобно, конечно, будет лететь на метле с сумкой, но помня заветы тётушки, что лучше быть со своими пожитками вместе дурой, чем без оных, но с гордой мордой лица, плюнула на глупость и, перехватив лямку покрепче, прыгнула на метёлку. Грегори появился на пороге дома, как раз, когда Элис заложила опасный вираж возле черепичного конька. Он что-то кричал про разумность и глупость, вспыльчивость, но Алисия была так зла, а может, напугана, что не поверила ему. Просто взмахнула рукой, и ветер поднял с тропинок всю листву, что успела скрыть хрупкую ее фигуру в ворохе разноцветного листопада.

Глава 5

– Лазорь! – Голос вороньим карканьем рассёк воздух предгорий. По осени темнеть стало раньше и последние вёрсты пути Элис пролетела, не разбирая облаков, веток и неудачно пикировавших птиц. От холодного ветра в горле саднило. Но что какая-то там простуда, когда комок из соломы шуршал в кармане.

Прошло не меньше часа, прежде чем дракон появился на поляне. Сытый и довольный. А Элис окоченевшая, знаемо дело в одном платье и тонком плаще гулять в начале зимы, и от этого рассерженная. Она вывалила на землю копошащийся свёрток и приблизилась к огню. Руки сводило от холода, ноги вообще не ощущались. А лазоревый ящер икнул и выдохнул огненную отрыжку в небо.

– Где ты это взял-л-ла? – прошелестел крылатый змей, зависая головой над находкой.

– В подушке Грегори, – клацая зубами, как оглодавший упырь, призналась Алисия. – Что это?

Лазорь замер с неестественно растопыренными гребнями. Молчал. Тянул время или подбирал слова? Непонятно. Но если сейчас Алисия не глотнёт горячего чего-нибудь, то воспаление лёгких станет для неё самой насущной проблемой.

– Ч-что т-т-тебе известно о магии крови, человеческая ведьма?– Ящер извернулся и подсёк хвостом ноги Элис. Она с руганью завалилась на спину, но потом, поняв, что так её окружают драконьим тёплом, смирилась.

– Только то, что мне она недоступна, – нехотя припомнила Гордон. – Так что это?

– Приворотная путанка, – он перестал растягивать слова, как будто приноровился к человеческой речи. – Создаётся ведьмами, что владеют магией крови. Не распознаётся магами. Для неё необходимо что-то с тела человека, которому её предназначают: волос, кровь, слюна…

– Что она делает помимо приворота?

Полученные знания не радовали. Пугали больше перспективы. Если некромант всё это время был под приворотом, что запрещено магическим кодексом, то как снимать его, Элис не знала. Она не была уверена, что это возможно. Магия крови коварна… Она произрастает корнями в самую душу, выворачивая и изменяя. Ломает психику. С ней справляются истинно предназначенные, экзорцисты, демонологи, целители и некроманты.

– Лишает воли, – соизволил ответить Лазорь, вспарывая пространственный карман и вытаскивая бутылку с вином и медицинский кофр. – Она путает воспоминания, перекраивает действительность. Заставляет почти болезненно переносить разлуку с заклинателем. И постепенно сводит с ума…

О последнем Элис не сильно переживала, ибо подозревала, что у некроманта и так винтиков недобор. А как ещё охарактеризовать его настоящее увлечение певичкой несколько лет назад? Ей не виделась на месте госпожи Стенли подобная особа. И если это и шептала ревность, то для конструктива Алисия уточнила сама себе, что более возвышенная, образованная и порядочная могла бы составить хорошую партию магу.

– Ты можешь это обратить? – Надежда несмело выглянула из-за угла сомнений и страха.

– Нет, человеческая ведьма… Это сделаешь ты…

Пентаграмма на пять лучей. Капли крови на ладони. Они масляными пятнами впитывались в выжженную землю. Касание силы. Всегда покорной и нежной. А сейчас с проблесками животной ярости, что тянула Элис в бездну. Она не таилась. Она брала своё. Кровь, жертву и кусочек души. Что там душа, её не жаль, она зарастёт, оденется в хлопковые нити из нежности, доверия и самопожертвования.

И соломенная путанка в центре ритуального рисунка. Она вертелась как клубок дождевых червей, перекручивалась кольцами хвостов полоза. Омерзительная. Холодная, неживая. Как тлен, что питал магию любого одарённого. Он стелился туманными тропами, рассыпался на искры первородного страха. Переплетался с такой живой, как родниковая вода в жаркий зной, как пламя старого очага с углями, силой Элис.