Найти Астру

— Ничего.

— Объявления! Кто их сейчас читает? — хмыкнула Маринка, ставя на стол поднос со стопками грязных чашек и доставая смартфон. — В сеть запостить надо.

Она положила листочек на стол и нацелилась на него камерой телефона.

— О, давай, — отозвалась Катя. — Я потом сделаю репост.

Случайный человек легко мог перепутать этих двух девчонок. Марина с Катей были похожи, как Зита и Гита из старого индийского фильма. Или как сестры Олсен. Обе невысокие, стройные, с осветленными волосами до плеч и глянцевыми ухоженными ногтями. И всегда, если их руки не были заняты подносами, в их пальчиках мелькал смартфон. Обе просто жить не могли без социальных сетей и прочих инстаграмов.

Всего в кафе трудились пять женщин. Кроме «сестер Олсен» и Наташи была еще Анжела, царица кассового аппарата, и тетя Нина, гремевшая тарелками в подсобке и вечно что-то ворчавшая себе под нос. Умеренная ворчливость была ее обычным базовым состоянием, из которого она иногда выбиралась под впечатлением какого-то эмоционального момента, но потом неизменно возвращалась обратно. Зато тетя Нина всегда разрешала девчонкам из соседних секций пользоваться микроволновкой, чтобы подогреть прихваченный из дома нехитрый обед. Микроволновку девушки между собой прозвали Барашем из-за надписи «microwave oven» на белом боку.

Наташа поставила на поднос чашку кофе с пышной пенкой и блюдечко с горячими бутербродами. От запахов еды даже голова закружилась. Обычно она успевала перекусить между институтом и работой, но сегодня наплыв посетителей лишил ее этой возможности. А в сумке ее дожидались две слойки с беконом! Ничего же не случится, если она спрячется в подсобке на пять минут?

Однако не успела она вернуться за стойку, как снова зазвонил телефон. На экране высветился мамин номер. Наташа вздохнула: опять, наверное, какое-нибудь поручение от тети Риты. Как наяву послышался мамин голос: «Ну, ты же работаешь в магазине…»

Тетя Рита, мамина сестра, жила в пригородном поселке и каждый Новый Год наведывалась к ним в гости, как она говорила, «чтобы окультуриться». Приобщение к культуре выражалось в непрерывном поедании шоколадных конфет прямо из коробки, сидя перед телевизором. Два года назад папа подарил любимой свояченице на день рождения точно такой же телевизор. Не помогло. Более явно намекнуть на нежелательность визитов тете Рите не решился даже папа. Наташа шутила, что дамы вроде ее тетки были достойны упоминания в географических атласах. Их моральная сила могла двигать горы. Так что каждый год хмурый папа отправлялся встречать родственницу на автовокзал, и тетя Рита снова появлялась в их квартире с тазиком «селедки под шубой». Даже мебель как-то съеживалась под тетиным критическим взглядом, нервно позванивал хрусталь в стареньком мамином серванте.

Мозг тети Риты обладал прогрессивной многоканальностью и удерживал в памяти сюжетные линии нескольких сериалов, а также жизненные перипетии пары десятков родственников. Она еще ни разу не перепутала, кто кого собирался родить, женить или похоронить. И никогда не упускала возможности поделиться житейской мудростью, конечно, в ненавязчивой форме. Наташа вспомнила, как в прошлом году они втроем суетились на кухне, готовя праздничный стол. Сама она торопливо резала мясо, мама искала нарядные салатницы, Рита пила чай.

— Все кота себе присматриваешь? — прогудела тетя Рита, зыркнув в Наташкин телефон, где были открыты фотографии.

— Угу.

Котенок был бы для нее самым желанным подарком. Но где уж там… Такие деньжищи за вшивого кота?! — изумилась мама, и вопрос был закрыт.

— Лучше бы парня наконец завела, — веско изрекла тетя Рита. И пока девушка соображала, как отреагировать на этот выпад, невозмутимо добавила: — Огонь под картошкой убавь, а то разварится.

Пока девушка предавалась воспоминаниям, телефон сам собой умолк. Мимо кафе все так же сновали люди, блестела мишура, которую они старательно развесили над прилавком. В елочном шарике отражалась забавно перекошенная Наташкина физиономия с огромными щеками и свежей стрижкой. Время от времени она ходила в парикмахерскую, надеясь, что внешние перемены в ее облике спровоцируют какие-то более глубокие изменения. Пока этот расчет не оправдался — Наташа упорно оставалась собой.

Она показала себе язык. Случайно бросила взгляд на улицу и вздрогнула: снаружи за стеклом сидел пес и смотрел на нее, склонив голову. Рыжая дворняга, одно ухо рыжее, другое черное. Неужели?!