Найти бесогона

Охранник провёл меня в прихожую, которая сразу задавала тон всему дому – палас с неярким восточным орнаментом, по углам старинные вазы, с потолка свисала изящная люстра. Я взглянул мимоходом в большое зеркало в бронзовой раме с затейливыми финтифлюшками и чуть не расхохотался от своего комичного вида, так не вписывающегося в шикарный интерьер: разорванная в драке рубашка, разбитая губа, небритый, лохматый.

По широкой лестнице мы поднялись наверх, охранник остался в коридоре, а я вошёл в гостиную, больше смахивающую на музейный зал, чем на жилую комнату. Все поражало кичливой роскошью. Изысканный лепной декор на стенах и потолке. Мебель на позолоченном, резном каркасе. Вычурные светильники, больше напоминавшие ювелирные украшения, чем источники света. Вдобавок с потолка свисала старинная люстра на бронзовом основании. Обильное количество живописных полотен с пейзажами и портретами на стенах. По углам – ниши со старинными вазами, или мраморными статуями.

В огромном камине, облицованном малахитом, весело трещали дрова. Я заметил у стены белый концертный рояль с небрежно брошенными на крышке нотами. Окна плотно драпировались тяжёлыми портьерами с золотыми шнурами. Сам хозяин в малиновом халате вальяжно развалился на широком диване, у ног премьера на манер комнатной собачки возлежал Ромочка, положив голову на колени Хозяина.

Заметив меня, Мельгунов сделал знак охраннику, тот поклонился и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. На изящном столике с отполированной до нестерпимого блеска деревянной столешницей, как на параде выстроилось множество бутылок и один бокал. По-видимому, Ромочке, как и гостю, выпивка не полагалась. Мельгунов нежно провёл рукой по волосам дружка, тот встрепенулся, сонно приподняв голову. Медленно встал и важно, с достоинством, вышел из комнаты.

Мельгунов не предложил мне сесть, но решив, что премьер – не король, и стоять в его присутствии совершенно не обязательно, я нахально плюхнулся в большое кресло.

– Что за сделку ты хочешь мне предложить? То есть, не ты, а твой Хозяин, – без предисловий спросил я.

Мельгунов сморщил нос от моей невоспитанности, взял со столика бутылку, налил себе в бокал. Пригубив, поставил обратно и, смерил взглядом с ног до головы:

– Выполнить кое-какую работу.

– И что это?

– Ты должен убить Верхоланцева.

Я потерял дар речи. Хотя быстро проанализировав сказанное, понял, что это совершенно предсказуемое предложение.

– Слушай, но ведь Верхоланцев – твой учитель, друг. Он сделал из тебя звезду. Как ты можешь так…

– Верстовский, если ты пришёл читать мне нотации, то зря теряешь время, – холодно отчеканил Мельгунов. – Или соглашаешься, или…

– Или что?

– Неужели ты до сих пор не понял? Потеряешь Милану навсегда. Кстати убрать Верхоланцева в твоих интересах. Милана станет богатой вдовой, тебе достанется все состояние её мужа – деньги, имение.

– Мне это будет особенно нужно, когда я буду пребывать в тюрьме, – саркастически возразил я. – Пожизненно. И протяну там недолго.

– Это твои проблемы, как замести следы.

– Слушай, Игорь Евгеньевич, а давай я укнокаю Розенштейна? По крайней мере, у меня такие плохие отношения с ним, что мне припаяют неумышленное убийство в состоянии аффекта, и получу я немного.

Мельгунов с таким отвращением взглянул на меня, что захотелось расхохотаться.

– Душа этого холуя меня не интересует. Мне нужен Верхоланцев, – холодно произнёс он, не оценив моего юмора.

Я чуть заметно улыбнулся и спросил:

– Слушай, Мельгунов, а это ты Северцева того? Ну, признайся.

Мельгунов презрительно скривился и пробурчал:

– Верстовский, ты надоел. Ты всем уже надоел, всей группе. Тебя не выгнали по одной-единственной причине. Потому что я этого не хочу, – сделав акцент на местоимении «я» надменно произнёс он. – Одно моё слово и ты бы вылетел со съёмок, как пробка из бутылки.

– Даже так? Может, Милане я тоже не нужен? Так за каким чёртом я буду стараться?

– Нет, ей ты нужен. Она влюблена в тебя, как кошка.

– Господи, что ты понимаешь в женской любви, – издевательски ухмыльнулся я.

– Верстовский, не строй из себя хрен знает кого. Ты что думаешь – главную роль играешь? – неожиданно резко воскликнул премьер. – Нет, мой милый. Тебя снимали только на средних и дальних планах. А потом монтажёры постараются, соединят тебя и крупные планы Северцева. Твоей фамилии даже в титрах не будет. Тебя взяли, потому что фигура твоя чуть-чуть напоминает Северцева. Ты понял, обалдуй?

Он на удивление резво вскочил, распахнув дверцу старинного комода, вытащил рулон, который оказался красочной афишей и, торжественно развернул перед моим носом:

– Видишь? Игорь Мельгунов, Григорий Северцев и Милана Рябинина в фильме «Призраки прошлого»! И крупно: «Последняя роль Григория Северцева»! Так что, зря ты старался изображать гениального актёра. Этого никто не оценит. Никто!

Я понял, Мельгунову страстно хотелось унизить меня, втоптать в грязь. Это выглядело ужасно смешно, по-детски.

– Слушай, я ведь могу тебе помочь. Избавить от твоей зависимости от Хозяина. Провести ритуал.