Найти Джейка

Мне неловко признаваться в этом, но в тот момент я сделал кое-что еще. Это может показаться очень странным, и я даже не знаю, как вам правильно всё объяснить. Я как будто бы проник внутрь себя, позаимствовал кусочек своей души и протянул его этому крохотному существу внутри Рейчел. Я попытался отдать еще не рожденному сыну часть своей собственной жизни. Чувствуя, как у меня засосало под ложечкой, я задержал дыхание и предложил ему все, что у меня есть. Но это не помогло: сердечный ритм стал еще слабее.

Доктор повернулась к сестре:

— Приготовьте операционную номер четыре.

Та выскочила за дверь, а врач снова наклонилась к Рейчел:

— Иначе никак нельзя. Частота сердечных сокращений у вашего малыша упала до непозволительно низкого уровня. Все будет хорошо, но мы начнем готовить вас к операции. Договорились?

Рейчел кивнула. Врач вышла из комнаты, а я обнял жену и почувствовал, что она плачет у меня на груди.

— Не расстраивайся, — прошептал я. — Все будет хорошо.

— Саймон, прости меня.

Ее слова разрывали мне сердце.

— Это не твоя вина. Ты все делала правильно. Врачи просто хотят подстраховаться, чтобы Джейк не пострадал. А я буду здесь, с тобой. Обещаю.

Рейчел ничего не сказала.

Два санитара, похоже, те же, кого мы видели сегодня утром, появились у дверей. Они осторожно выкатили Рейчел прямо на кровати в коридор и повезли куда-то через холл. Пока я смотрел им вслед, ко мне подошла сестра:

— Мистер Конолли, пойдемте со мной, переоденетесь, а потом я отведу вас к жене.

У каждого из нас бывает в жизни переломный момент, когда ты понимаешь, что теперь живешь уже не только для себя. Со мной это произошло в тот самый миг, когда мой сын появился на свет.

Я помню, как сидел на стуле у изголовья Рейчел. Сестра установила прямо у груди жены экран, загораживающий все, что происходило за ним, в большей степени от роженицы, чем от меня. Мне самому однажды тоже делали операцию, но, в отличие от Рейчел, не под местным, а под общим наркозом. Мне трудно было представить себе, что именно чувствовала жена.

Я старался поддержать ее как мог. Не отпускал ее руку, когда бедняжка дрожала: не столько от боли, сколько от нервного возбуждения.

— Меня словно наизнанку выворачивают, — жаловалась Рейчел, изменившимся после эпидуральной анестезии голосом.

— Все будет хорошо, — нежно утешал ее я. — Все будет хорошо.

Врач и сестры уверенно переговаривались между собой. Я особо не вслушивался в то, что они говорят, но вроде все шло по плану. Я хотел взглянуть на монитор, на котором отражался сердечный ритм моего сына, но не увидел его. И, наверное, это было даже к лучшему.

— Очень больно, — опять пожаловалась Рейчел.

— Она говорит, что ей больно, — обратился я к сестре.

— Мы постараемся что-нибудь сделать.

Рейчел смотрела в потолок, и по ее щекам катились слезы. Капли падали на подушку, оставляя на наволочке медленно расползающиеся мокрые пятна. Я постарался вытереть жене лицо, но она дернулась, как будто бы я причинил ей сильную боль.

— Все будет хорошо, — снова повторил я, напрочь позабыв все слова, кроме этих.

— А вот мы и выходим наконец! — сказала врач. — Хотите взглянуть, папочка?

Мой сын уже родился или еще нет? Я хотел было заглянуть за экран, чтобы удостовериться, что все идет, как надо, но Рейчел схватила меня за руку.

— Не смей смотреть на меня в таком виде, — приказала она, стиснув зубы.

Серьезно кивнув, я вернулся на место. Ни врач, ни сестра не обратили на это внимания, продолжая делать свое дело.

Я пропустил тот миг, когда Джейк в конце концов присоединился к нам. Или же просто не помню его. Все, что произошло после того, как Рейчел запретила мне смотреть на ее разрезанный живот, и до того, как сестра положила новорожденного Джейка на маленький металлический столик, стерлось из моей памяти. Странно, да? Зато я отлично помню, как повернул голову, и глаза моего сына в первый раз встретились с моими. Наверняка разные там умники и всезнайки скажут, что это невозможно: дескать, новорожденный младенец не в состоянии различить ничего, кроме света и темноты, или что-то в этом роде. Но я-то знаю правду: Джейк посмотрел на меня. Слезы выступили у меня на глазах, но я сморгнул их, чтобы лучше рассмотреть своего сына, и чтобы он увидел, что я тоже на него смотрю.

Этот взгляд изменил для меня весь мир. Джейк позвал меня, не издав ни единого звука. Его головка слегка повернулась набок, а красные губки сжались в прямую линию. Он в одно мгновение впитал всего меня и схватил изнутри так крепко, что я понял: пути назад нет. Я, прежний, исчез в тот момент. И родился заново, но уже совершенно другим человеком. Не отдельным существом в этом мире, а частью некоего единого существа. В тот момент я не смог подобрать правильное слово, но позже мне это удалось. Раньше мне казалось, что я хорошо понимаю, что оно значит, но, как выяснилось, мое восприятие было на удивление ограниченным. Этим словом была «ЛЮБОВЬ».

— Хотите подержать его? — спросила сестра.