Найти клад… и перепрятать (СИ)

Я выпрямился и стал ждать, когда подойдут нежеланные для меня визитеры. Мозги работали на пределе, продумывая варианты правильного поведения в сложившейся ситуации. По логике вещей, мне ничто не угрожало кроме, разве что, потери времени в полицейском участке. Промурыжить ведь могут не один день. Даже если служивые и не станут меня в чем-то подозревать, у них естественным образом возникнут вопросы, как например, кто я такой и что тут делал. Уж слишком мутным я должен был им показаться, а полиция всегда и везде очень не любит сталкиваться с мутными явлениями. При попытке обыскать меня, которую они обязательно предпримут, полицаи обнаружат невиданное в этом мире оружие и кучу драгоценностей в моем рюкзаке и в жилетке Серы. Все это только усилит их интерес к такому необычному пацану, каким я и был по своей сути. И в этом их интересе может появиться очень недоброе развитие. Во-первых, у правоохранителей может возникнуть естественное для многих из них желание присвоить себе все то, что они найдут у меня. А во-вторых, их обязательно осенит мысль о том, что я являюсь идеальным козлом отпущения, на которого можно навесить не только труп девочки, но и кучу всяких накопившихся у них «висяков». В общем, классика полицейского жанра, в которой персонажами оказываются алчные и беспринципные стражи порядка и невинные беззащитные жертвы. НО ХРЕН ИМ В ЗАДНИЦУ! Со мной этот номер у них не пройдет!

Короче, к тому моменту, когда эти дядьки подошли ко мне, я уже так себя накрутил на жесткую защиту, что вариант поведения, когда я пускаю жалобную слезу и прошу меня отпустить к мамке, напрочь вылетел из головы. И с первых же слов я практически сразу ушел в глухую оборону. Ну не верю я этим полицаям грёбаным! Даже самым лучшим из них. У меня были ресурсы для защиты себя и своего имущества и я решил долго не канителиться, зайдя сразу с главных козырей.

— Ты кто такой мальчик? — спросил старший из них. — И что ты здесь делаешь?

— Крис Брэк, — ответил я мрачно. — Гулял по лесу, а мои собаки привели меня к трупу. Уже хотел уходить, но не успел — вы появились.

— Ты собирался уйти? — удивился офицер. — А как же обязанность сообщить о трупе в полицию?!

— А вот ни фига! — возразил я. — Я слишком маленький, чтобы вы могли от меня такое требовать. Сказал бы, что испугался, и вы мне ничего не смогли бы сделать.

— Что-то ты, пацан, больно дерзко себя ведешь! — в голосе старшего зазвенел металл и он кивнул своим подчиненным. — Ну-ка обыщите его и поймайте ту собаку с сумкой на спине.

— Стоять на месте! — крикнул я, после чего быстро достал из-за пазухи амулет, висящий на шнурке через шею. — Служивый, ты прекрасно знаешь, что это такое! Одно ваше прикосновение ко мне или моему имуществу и этот амулет активируется, после чего у вас у всех по службе появится проблем выше крыши. Так что ведите себя максимально вежливо со мной. И на всякий случай предупреждаю, что эти собаки и жилет на одной их них тоже являются моим имуществом. А теперь хватит со мной трепать языком и займитесь лучше своей работой! Я никуда бежать не собираюсь и готов пройти с вами в вашу контору для дальнейших разбирательств. Разговор закончен!

После этих слов я подозвал к себе собак и снова уселся на уже привычное для меня место. Сказать, что офицер после моих слов был в бешенстве, стало бы чудовищным преуменьшением. Но я закрыл глаза и постарался отключиться от всего происходящего вокруг меня, поглаживая своих пёселей, прижавшихся ко мне.

Офицер постоял с полминуты молча, а потом рванул в кусты к трупу. Я прекрасно понимал ту бурю чувств, которая бушевала сейчас внутри него — кому понравится, когда какой-то уродливый сопляк при подчиненных и одном постороннем тыкает его носом в границы служебных полномочий. И все только потому, что у мальчишки на шее оказалась цацка, которую он, офицер-следователь, никогда не сможет купить себе. И которая делала этого гадёныша неприкосновенным для него, если только, как правильно сказал щенок, он не хочет столкнуться с проблемами по службе, способными просто похоронить его карьеру. Вот так приблизительно должен был размышлять этот служивый, разглядывая тело несчастной девочки.